– Как видите, да.

– Зачем вы стали за ним следить?

– Ответ лежит на поверхности: я работаю в губрозыске. Если мной кто-то настолько заинтересовался, что пошёл по пятам – я просто обязан узнать, почему это произошло, – изложил я свою позицию.

– Продолжайте.

– Тарас привёл меня к пруду Летнего сада. По его поведению я догадался, что он кого-то ждёт, и не ошибся. Оказывается, у него была назначена встреча с товарищем Маркусом.

– Стоп! – заволновался Шмаков. – А откуда вы знаете товарища Маркуса?

– Познакомились в поезде, на котором я прибыл в Петроград. Товарищ Маркус ловил некоего Фёдора Капустина по прозвищу Капуста. Капуста и его подельник вступили в перестрелку с сотрудниками ГПУ. Я оказался поблизости…

– И кончил Миху Копчёного, – договорил за меня Шмаков.

– Я не знаю имени и прозвища того человека, – признался я.

Шмаков шутливо хлопнул себя по лбу.

– Что же я сразу не догадался! Маркус рассказывал мне об агенте губрозыска Быстрове, который так ему помог в тот день… А я как-то не догадался сложить один к одному. Не сразу понял, что это вы. Сами понимаете, Быстров – фамилия не из редких. У нас как минимум двое Быстровых работают.

– Ничего страшного, – улыбнулся я.

– Ну, а того урода, который стрелял в наших товарищей, знаете?

Сначала я хотел покривить душой, сказать, что не знаю – но потом подумал, что чекисты смогут выяснить, кто меня провёл в военшколу, и тогда доверие к моим словам будет разрушено.

– Да. Это преподаватель той же военшколы, в которой работал муж моей сестры, Птахин Вадим Борисович. Я его встретил случайно у сестры. Он показался мне подозрительным.

– Почему?

– Вынюхивал, как обстоят дела с мужем сестры. Я решил, что он мог быть замешан в убийстве.

– Ещё что-то удалось о нём выяснить?

– К сожалению, нет. Не хватило времени, товарищ Шмаков.

– А перед смертью он ничего вам не рассказал? – внимательно посмотрел на меня чекист. Я с выражением полной искренности на лице пожал плечами:

– Увы, товарищ Шмаков. Рана была слишком серьёзной. Ему было не до разговоров.

– Жаль, – вздохнул Шмаков и потушил окурок в пепельнице. – Его слова могли бы нам помочь. Мне нужно отлучиться ненадолго – побудьте здесь, пожалуйста. О том, что ничего трогать нельзя, надеюсь, предупреждать не надо.

– Не надо, – подтвердил я.

Шмаков отсутствовал минут десять.

– Звонил в госпиталь, – сказал он. – Товарищу Маркусу сделали операцию. Врачи буквально выдернули его с того света. Говорят – будет жить!

– Спасибо за хорошие новости, – обрадованно произнёс я.

– Это вам спасибо, товарищ Быстров!

– Извините, а можно задать один вопрос? – спросил я.

– Попробуйте, – сухо произнёс Шмаков.

И опера, и чекисты предпочитают спрашивать, а не отвечать на чужие вопросы. Тут я его полностью понимал.

– Удалось схватить Капустина?

Шмаков помрачнел.

– Ушёл гадёныш. Есть сведения, что его видели в Петрограде, но где он залёг – неизвестно.

Общение с чекистами затянулось почти до полуночи, мне пришлось ещё несколько раз повторить показания, подписать необходимые бумаги, а потом Шмаков приказал доставить меня домой на служебном автомобиле.

Когда Катя открыла двери, я увидел, что её глаза полны слёз.

– Жора, ты где пропадал столько времени?

– запричитала она.