Снова ёкнуло сердце. Неужели это то, о чём я думаю?

Закусив от волнения губу, я принялся читать.

«Георгий, прости за то, что я солгала тебе в прошлый раз. Это я убила мерзавца Хвылина. Тогда у меня не хватило сил, чтобы признаться. А сейчас из-за меня страдает самый дорогой человек на свете – мой муж, который взял на себя мою вину. Я проклинаю себя за слабость! А сейчас всё стало на свои места. Я должна пойти к следователю и рассказать, как всё было. Пожалуйста, возвращайся домой и не вмешивайся. Ты сделаешь только хуже. Если можешь, извини меня за всё. Я не могу поступить иначе. Твоя любящая сестра, Катя».

– Эх, сестрёнка, сестрёнка! – вслух произнёс я. – Что же ты натворила? Как мне теперь прикажешь расхлёбывать ту кашу, что ты заварила?

Глава 23

Я заставил себя проглотить завтрак – хрен его знает, когда ещё удастся перекусить, и помчался к Самбуру, молясь, чтобы Катя не поспела туда вовремя и не наделала глупостей.

Иван с задумчивым видом изучал какие-то бумаги, когда я влетел в его кабинет.

– А, Быстров! – оторвался он от чтения и взглянул на меня без особого удовольствия. – Сказал бы, что рад тебя видеть, но не хочу врать. Мне твои родственники уже вот где сидят! – Он провёл ребром ладони по горлу.

У меня сразу опустились руки.

– Значит, сестра уже приходила?

– Приходила. Накатала явку с повинной, дала показания и всё такое, – подтвердил мои худшие опасения следователь.

– Хреново, – вздохнул я. – Где она сейчас?

– Да где ей ещё быть… Пока у нас сидит, – сказал Самбур. – Не в одиночке, само собой, но ты не бойся – в камере, куда её подселили, народ всё больше из «бывших», сплошная интеллигенция.

Сказав это, он фыркнул.

– Вань, я могу её увидеть? – попросил я.

– Быстров, ты совсем охренел?! Один твой родственник молчит как рыба, вторую несёт как понос… Третий ни свет ни заря прискакал и требует свиданки с задержанной по обвинению в убийстве! По-хорошему, на тебя тоже пора арест накладывать! – возмутился Самбур.

– Всё-всё! Я понял тебя, Ваня! – закивал я.

Не то чтобы боялся, что Самбур выполнит обещание, но лишний раз его провоцировать точно не стоило.

– Не Ваня, а товарищ народный следователь! – насупился собеседник. – Не извольте забывать, товарищ Быстров, что вы сейчас находитесь в народном суде. Странно, что мне приходится делать вам, сотруднику уголовного розыска, подобное замечание.

Внимательно следившая за нашим разговором Раиса покачала головой.

– Как скажете, товарищ народный следователь, – перешёл я на официальный язык. – Если дозволите, выскажу пару соображений.

– Слушай вас, товарищ Быстров. Вы собираетесь дать показания под протокол? – Самбур положил перед собой пустой бланк, обмакнул перо в чернильнице и взял на изготовку.

– Пока нет. Но мне кажется, вам, товарищ народный следователь, будет полезно услышать мои доводы.

– Я вас слушаю.

– Моя сестра никого не убивала. Её показания – самооговор, жест отчаяния. Они считает, что взяв вину на себя, спасёт мужа.

– Даже так? – усмехнулся следователь. – На чём же основаны ваши доводы, товарищ Быстров?

– На знании человеческой психологии, – твёрдо объявил я.

– Ого, – ухмыльнулся Самбур. – И, простите за нескромность, у вас, наверное, имеется какой-нибудь документ, который может подтвердить ваши познания, а быть может, учёную степень? Вы случаем не профессор психологии? – Товарищ народный следователь, я не профессор психологии – тут вы попали в точку, но моя работа обязывает знать некоторые азы этой науки.