Ее «Бьюик-универсал» свернул на подъездную дорожку.

«Эта девчонка наверняка считает, что деньги я попросту печатаю, – подумала женщина. – Готова поспорить, включила одновременно и телевизор, и стереосистему, а в холодильнике даже банки колы не осталось».

Она была чуть навеселе.

Правое заднее колесо машины перескочило через бордюрный камень и смяло последние три тюльпана, ютившихся на краю лужайки.

«А, черт с ними», – подумала женщина.

Она и трезвой-то давила их не сильно реже.

Женщина заглушила мотор. Выключила фары.

А потом несколько секунд посидела недвижно, думая о Дине – стоящем по другую сторону бара, игнорирующем ее, попивающем свой «Уайлд Терки», – ее собственном чертовом муже, в чьих глазах она с давних пор будто привидение.

Но таков уж был Дин. Либо от него вообще ничего не добьешься, либо получишь намного больше того, на что рассчитывала.

И лучше уж ничего.

И все равно это было унизительно. И типично. Живешь ты с Дином или без него, имя ему одно – мистер Унижение. Его любимый способ оторваться.

Женщина сделала глубокий вдох, чтобы стряхнуть с себя гнев, открыла дверцу машины и нащупала старую черную сумку с револьвером тридцать второго калибра в боковом кармане на молнии. Она держала его там на случай, если Дину снова вздумается выбить из нее все дерьмо, как в прошлую пятницу вечером на парковке «Карибу». Убрав руки от руля, она выбралась из машины. Это далось сложнее, чем должно было бы. После рождения ребенка женщина так и не сбросила вес. А пристрастие к пиву этому точно не способствовало. Сумка тяжким грузом оттягивала руку.

Долбаный Дин.

Женщина захлопнула дверцу машины. С первого раза замок не защелкнулся. «Надо будет отремонтировать, – подумала она. – Только на какие шиши?»

С уходом Дина денег удавалось с трудом наскрести разве что на еду себе и ребенку. А ведь приходилось еще и раз в неделю платить няне. После работы и суеты по дому этот один-единственный вечер в неделю был женщине просто необходим – сходить в кино, выпить пару-тройку коктейлей, – тем более что ребенок наконец достаточно подрос, чтобы можно было оставить его ненадолго. Однако заработок у барменши в Дэд-Ривер был едва ли не нулевым, и никто даже и не думал о том, чтобы подкинуть на чай. Что бы ни говорили про туристов, а с ними хоть на чаевые можно было рассчитывать.

«Протянуть еще месяц, – подумала она, – а там начнется туристический сезон. Так что как-нибудь перекантуюсь».

Она зашагала по растрескавшемуся щебню в направлении боковой двери, на ходу отыскивая ключ от дома на колечке.

Потом услышала, как что-то стукнуло через открытое кухонное окно. Возможно, бутылка колы ударилась о тяжелый и дорогущий разделочный стол. С Нэнси дом – не дом, а сущий раздрай да кавардак.

«Да, а с пивом надо все же завязывать, – подумала женщина. – Пожалуй, это я смогу. Сэкономлю немного денег. Хотя главное, конечно, не это, так ведь? Главное – это я сама и малышка, верно?»

Женщина ощутила прилив вины. Почему она постоянно зовет ребенка «малышкой»?

Девочку звали Сюзанна. Сюзи. И малышкой она была не всегда. Женщина вспомнила времена, когда произносила имя дочери нараспев. А теперь почти не употребляла его. Словно ребенок превратился в какую-то вещь – одну из тех самых вещей на каждом шагу, вроде закладной за дом, дырявой кровли, подтекающего крана в подвале.

Она подозревала, что Дин специально сорвал там резьбу – ей назло.

Он все и всегда делает ей назло.

В какое-то мгновение женщина чуть было не расплакалась.

Затем поднялась по ступенькам и вставила ключ в замок.