А еще ходили на танцы, играли в гольф, посещали рестораны с клубами, вели общественную жизнь и даже давали обеды.

Нет, это было не для него.

Первой тому причиной оказалась жара.

Питерс любил смену времен года. Голые деревья в январе и зеленые – в мае… Даже зима, с ее утренними холодами, обладала своими достоинствами. Не так уж плоха уборка снега на крыльце – как потом приятно нырнуть назад в дом, к уютно трещащим полешкам в камине!

Что ждало во Флориде, так это сплошная жара. Та самая жара, что треть года даже приятная, вторую треть – в чем-то докучливая, а в последнюю – убойная.

Вторая же причина заключалась в том, что Питерс никогда не считал себя таким уж общительным. Бывали времена, когда ему казалось, что неплохо бы познакомиться с другой женщиной. Во Флориде это можно было устроить. Долго ходить бобылем в трейлерном парке брата не удавалось никому. Однако для знакомств все равно приходилось посещать забегаловки и танцульки, иметь на это дело определенный настрой.

У Питерса же настроя не было даже на то, чтобы открыть эту чертову дверь.

Он накинул халат, сунул ноги в шлепанцы и зашаркал через комнату. Питерс вновь забыл оставить включенным свет на крыльце. Запоздало щелкнув выключателем, он открыл дверь настежь.

– Вик?..

Перед ним в желтом свете лампочки и в самом деле стоял Вик Манетти. Позади него, опершись спиной о патрульную машину, маячил еще один полицейский, но с такого расстояния старик не мог разобрать, кто именно.

Манетти был у них «новеньким». Он занимал пост шерифа Дэд-Ривер вот уже более двух лет, но для большинства здешних жителей по-прежнему оставался «новеньким», а все потому, что прибыл сюда из Нью-Йорка и был не из местных.

– Прости, что разбудил, Джордж.

– Да ладно, ничего.

Питерс уважал этого парня. Время от времени они встречались за кружкой пива в «Карибу» и обсуждали, что сейчас творится в городе, вроде как держали контакт. У Питерса сложилось впечатление, что Манетти – хороший коп. Спокойный, с головой на плечах и в придачу ко всему старательный. А в захолустном городишке вроде большего и желать нельзя.

Но сейчас, стоя в дверях и глядя на шерифа, Питерс поймал себя на мысли, что никогда прежде не видел парня в таком смятении.

– Мне надо с тобой переговорить, Джордж, – сказал он.

– Я так и понял. Зайдешь?

– Вообще-то я надеялся, что это ты поедешь с нами.

Питерс сразу понял: Манетти лихорадочно соображает, силясь подобрать нужные слова. И подобрал-таки, шельма:

– Мне бы хотелось, чтобы ты кое на что взглянул лично для меня. Нужно твое экспертное мнение в одном деле.

– Экспертиза? – Питерс не смог сдержать улыбку. В Дэд-Ривер подобное слово приходилось слышать нечасто.

– Но должен предупредить: картина отвратная.

И тогда-то Питерса пробрало. Он понял, что уже знает, о чем толкует Манетти.

И все же Питерсу удалось заставить себя понадеяться, что он ошибается.

– Дай мне минуту.

Он снова зашел в дом, скинул халат и шлепанцы, отыскал в выдвижном ящике аккуратно сложенную рубашку – Питерс знал, что Мэри бы хотела, чтобы он оставался опрятным, даже несмотря на пьянство, – и туфли у кровати. Прошел на кухню. Открыл холодильник, достал пачку с апельсиновым соком и сделал пару глотков.