Глядя, как мужчина в красной рубахе бредет впереди него по береговой линии, Ник перехватил поудобнее корягу, наслаждаясь ее весом. «Это для тебя, большой восьмипалый ублюдок, пускающий слюни, – подумал он. – Если хоть что-то от меня зависит – ты сдохнешь первым. За меня. И за Карлу».

Сильный, но осторожный, он держал ухо востро.

И полз по камням за врагом.

4:20

«Неудивительно, что копов часто ругают», – подумал Питерс. Сколько времени ушло на сборы? Полчаса. И это – только на гребаные сборы. Как будто никто не понимает, что в эту ночь события раскручиваются со скоростью торнадо. Под конец он так изнервничался, что чуть было не выполнил своей угрозы и не послал вперед Уиллиса на пару с Шерингом. Впрочем, едва ли бы он так поступил на самом деле – добросовестный шериф ни за что не поступил бы так со своими подопечными. Их вины нет – эти двое честно несли службу, да и хороший коп – это все-таки и не герой боевика, и не пушечное мясо. «В эту ночь хватит с меня смертей», – здраво рассудил шериф.

К моменту прибытия экипажа «Скорой» фотографы уже работали вовсю. Питерс и Шеринг стояли у кострища и наблюдали за тем, как низенький и тщедушный мужчина в идеально выглаженной кипенно-белой рубашке и при аккуратном галстуке – и это в такую-то рань! – добросовестно запечатлевает на пленку обугленные останки того, что когда-то было человеческим телом. За ними собралось не менее дюжины вооруженных дробовиками и готовых ко всему парней. Питерс разжился обрезом – оружием из собственной коллекции, прибереженным как раз для таких вот форс-мажоров. Он заметил Уиллиса во второй группе людей, суетившихся возле дома, и, кашлянув, чтобы убрать хрипотцу, громко окликнул его:

– Дейл! А ну-ка поди сюда, сынок!

Уиллис махнул полицейским рукой – те как раз выгружались из машины. «Еще одна дюжина», – подумал Питерс и принялся считать по головам. Точно, целая дюжина. Вторая.

– Извини, шеф, – сказал Дейл, подойдя. – Мотт захотел получить информацию об их автомобилях.

– Пусть он получит то, что ему нужно, по радио, – сказал Питерс. – У нас здесь много работы и без этого. Говоришь, есть две тропинки, ведущие к пляжу?

– Все так. Мне известны целых две. Ответвляются от основной в паре сотен ярдов спуска. Насколько я помню, одна из них не слишком часто используется.

– Заброшена?

– Вроде того. Не без препятствий, в общем.

– Ты хорошо это помнишь?

– Ну… вроде да.

– Отлично, – сказал Питерс. – Мы с Шерингом пойдем по первой тропинке, ровной и чистой – не хватало еще мне заблудиться в этих местах, – а ты возьмешь свою группу и поведешь ее по этой самой заросшей тропе. Ежели свезет, в итоге мы встретимся у воды.

– Если меня не подводит память, мы зайдем вам за спину, – сказал Уиллис. – Разница выйдет – минут пять в нашу пользу.

– Вот и отличный повод пошевеливаться. Правда же?

– Правда, шеф, – Уиллис улыбнулся.

Питерс поймал себя на мысли о том, что особо себя торопить не станет.

– Держите ухо востро. Если кого заметите, не спешите открывать пальбу. Стреляйте только в самом крайнем случае. Мы уже установили личности двух оставшихся женщин, и мне не хочется без особой надобности подвергать их жизни опасности. Если получится, постараемся отбить их целыми и невредимыми. И помни, точную численность противника мы не знаем. Будь осторожен!

– Понял, шеф.

Питерс повернулся к Шерингу:

– Сэм, ты готов?

– А ты сам-то всегда готов?

Питерс усмехнулся:

– Далеко не всегда.