Вопль, заглушенный изолентой, обрел какое-то совсем уж нечеловеческое качество. Он спиралью взвился под своды пещеры, забился где-то на дальнем конце диапазона, где человеческое ухо еще способно постичь звук, – и вмиг упал до какого-то жуткого утробного хрюканья, а потом и вовсе оборвался, как обрезанный.

Именно тогда Мардж, сидя на полу клетки, зажмурившись и качаясь из стороны в сторону, поклялась убить тощего, если сможет.

Годишься ли ты на что-нибудь без своей острой железки, вонючее чмо?

Вскоре она услышала, как ключ проворачивается в замке ее неволи, и тогда для гнева в душе просто не оставалось места – все вытеснил ужас, глубокий и всеохватный. Мардж с такой силой вцепилась в руку лежавшего на дне клетки паренька, что тот даже вскрикнул и отпрянул от нее.

– Нет, – проговорила она, – останься, прошу. Прошу, помоги мне!

Она понимала, что в полубреду путала его с Ником. Ник так и не пришел – либо его подловили и убили, либо он и вовсе бросил ее здесь, предпочел спасти не ее, а собственную шкуру… и, в общем-то, имел на то полное право. «О, помогите же мне, хоть кто-нибудь!» – взмолилась она, взывая к кому угодно, ко всем и каждому в огромном внешнем мире. Но здесь, рядом с ней, был лишь этот паренек с мертвенным покоем в глазах.

Дверь клетки открылась. Глаза Мардж быстро обыскали комнату, но она не увидела ничего, что могло бы ей помочь. Она не обращала внимания ни на детей, сгрудившихся у костра, ни на двух женщин, стоявших и наблюдавших за ней. Она лишь увидела, что Лора наконец-то умерла – для этого потребовалось рассечь ее от вульвы до верхних ребер. Кишки бывшей новой девушки Ника валялись темной грудой неподалеку, вытянутые через дыру в брюшной полости. Тощий весь перемазался кровью и стал жуткой тенью, надвигающейся на Мардж из пустоты… Пещера была полна людей, но пуста, ведь ничто здесь не способно было предложить ей помощь. Только помощи Мардж и жаждала в этот черный час.

Она крепко держала мальчика и пыталась отговорить его уйти.

И он, конечно, никуда не уходил – ибо попросту не мог.

Длинные тонкие пальцы тощего сомкнулись на предплечье Мардж. Он медленно, почти бережно вытащил ее из клетки. У него была твердая, мозолистая рука, скользкая от темной крови. Она попыталась вцепиться в мальчика, но тот оттолкнул ее – с силой, будто бы даже раздраженно, будто она ему чем-то помешала, – и отполз назад в тень, в дальний угол клетки. Мардж вцепилась в решетку, но ей не хватило сил удержаться, и тощий вытащил ее, как ребенка из кроватки. Слезы ослепили ее, растеклись по щекам, но она не издавала ни звука, из-за чего в пещере стало неестественно тихо. Вспомнив, до чего плач довел Лору, Мардж заставила себя заткнуться.

«Не борись с ним, – подумала она. – Действуй осторожно».

Он поставил ее к стене, напротив останков Лоры. Уставился на нее. Тишина стала еще острее. Руки тощего легли ей на грудь, крепко сдавили. Она перевела взгляд на темный потолок и попыталась не чувствовать его, попыталась ничего не чувствовать, но мурашки все равно побежали по коже, соски напряглись. «Прошу, будь осторожна», – молила она себя. Пальцы тощего гуляли по телу Мардж, как мерзкие насекомые; она силилась стоять твердо и не уклоняться от его прикосновений, чтобы не дать ему повода причинить ей вред. Затем он с силой хлопнул ее по затылку.

Внезапный удар заставил ее подпрыгнуть. Ему это понравилось. Он засмеялся и еще раз ударил ее. Вопреки своему желанию, она почувствовала, как к ней возвращается гнев. «Ох, нет, – подумала она, – успокойся, пожалуйста, не борись с ним».

Он ударил в третий раз, одновременно нанеся апперкот под грудь, и Мардж с трудом сдержала крик боли. По ее слуху резанул издевательский смех пещерных женщин, похожий на грай дроздов.