— Наверное, ты права.

Ахилл уже собирался вернуться и сообщить все услышанное своему другу, но тут со стороны ахейского лагеря донеслись крики, настолько громкие и отчаянные, что их было слышно даже на таком немалом расстоянии, а вслед за этим на дороге показался бегущий во всю прыть человек.

— Эге, да это же Ликий! — воскликнул Одиссей, узнавший воина из лагеря Аякса Теламонида. — Кажется, это за нами. Афина Паллада! Только бы то, что там стряслось, не помешало нашему отъезду из этих счастливых мест!

Воин подбежал, задыхаясь и почти падая, и, увидав спешивших ему навстречу Ахилла, Одиссея и Антилоха, закричал срывающимся голосом:

— Помогите! Ахилл, во имя Зевса, вернись в лагерь! Кроме тебя, с ним никто не справится!!!

— С кем?! — крикнул ошеломленный базилевс.

Ликий оступился, рухнул на колени, теряя последние силы после своего сумасшедшего бега, и прохрипел, держась за грудь:

— Большой Аякс спятил!

Глава 8

Большой шатер стоял, покосившись на бок: одна из его опор была подрублена. Несколько боковых полотнищ болтались неровными лоскутьями, многократно рассеченные мечом. Но самое страшное, что по утоптанной земле от шатра растекались в разные стороны темные, густые струи. Их зловещий цвет и запах, тучи осенних мух, вившиеся над ними, не оставляли сомнений — из шатра ручьями текла кровь. Стены его дрожали и сотрясались, из–за них доносились дикие утробные стоны и рев. Чуть в стороне, в лужах уже высыхающей крови валялись четыре или пять туш мертвых коров, а почти вплотную к шатру — три человеческих тела. Люди, как и животные, были попросту разрублены на куски…

— Что это?! — с ужасом проговорил Ахилл, останавливаясь над изувеченными телами и оглядываясь на столпившихся в стороне базилевсов и воинов. — Что происходит?!

Не получив сразу ответа, он шагнул к шатру. Оттуда, кроме жутких предсмертных воплей, долетали, как он теперь расслышал, хриплые нечленораздельные выкрики, самая грязная брань и хохот. Дорогу ему заступил Тевкр Теламонид и, вытягивая перед собой руку, вскрикнул:

— Остановись! Боги омрачили разум моего брата, он убивает всех, кто к нему приближается… Не входи в шатер!

— Как это случилось с ним? — спросил базилевс.

Вместо Тевкра ответил Аякс Локрийский:

— Ты не знаешь… Вчера мы делили часть троянской дани, ту, что Приам прислал перед своим праздником. Троянцы сдержали слово и вернули все, что забралли с наших кораблей — помнишь, когда их чуть не захватили. Там были и золотые доспехи Атрида Агамемнона, которые тогда увез в Трою Гектор. Агамемнон не взял их обратно и сказал, что отдает тому, кто больше всех сделал для спасения кораблей и отражения того нападения троянцев. Все сошлись, что первым тогда был Патрокл, но ему–то доспехи уже не нужны…

— Кому вообще нужны эти побрякушки? — сердито спросил Ахилл — Это же просто украшение для праздников. В них нельзя сражаться — золото уступает любому металлу, и этот нагрудник женщина проколет шпилькой! И что же?

— Двое поспорили из–за драгоценных доспехов, — продолжил рассказ маленького Аякса Тевкр, — Одиссей и мой брат. И Атриды присудили награду Одиссею.

— Потому что именно мне пришла в голову мысль оттолкнуть горящий корабль от берега, — подхватил Одиссей, только теперь нагнавший Пелида и с неменьшим, чем тот, ужасом взиравший на изрубленные тела людей и животных. — Не сделай я этого, Гектор не спрыгнул бы оттуда — это вопервых, а во–вторых, огонь перешел бы и на остальные корабли. Но неужели из–за этих доспехов Аякс…

— Он был смертельно оскорблен! — выдохнул Тевкр.