|
– Я Фарра. А вы? – Ричард. – Очень приятно, Ричард, – она с улыбкой протянула руку в веснушках. Стоило взять ее ладонь, и ответ стал ясен. Это произошло, когда их взгляды встретились. Из всех глаз ее были самые ясные, такие, что цвет их – зеленый – казался какой то несообразностью. При этом узнавалось выражение, сквозившее в глазах той грондэловской «хозяйки»: странно глубокая, сокровенная созвучность, словно они держали меж собой какой то секрет. Причем, это был не просто взгляд женщины, приловчившейся напускать во взор интимность, но откровение жизненности, никогда прежде не встречавшееся в женщине настолько. Дружелюбие во взгляде предлагало приобщиться к этой жизненности, вести себя так, будто они знают друг друга всю жизнь. Уверенность ее была такая непререкаемая, что об отказе не могло идти и речи. Никогда еще Карлсен не был так зачарован женщиной (вспомнилось, как семилеткой бредил в детсаду своей зеленоглазой воспитательницей – кажется, ее звали Бриджит Бэмфорд). Особо волновало то, что какой то частью он сознавал ее удивительно глубоко, будто они давнишние любовники, а другой – воспринимал Фарру, как загадочную незнакомку. К собственному удивлению, действовал он несомненно осознанно: расстегнул ей на платье еще одну пуговку (под материей, разумеется, ничего). Расстегнув платье до талии, распахнул, обнажив ей грудь – небольшую, но безупречной формы. Положив на одну из них руку так, что между пальцев выступил сосок, он испытал мгновенное наслаждение. Причем в каком то смысле оно было связано и не с ним. Одновременно чувствовалось ее наслаждение, будто сам он отчасти смотрел на себя через ее глаза, чувствуя на груди свою же руку. И только тут до Карлсена дошло, что делает он это не по собственному побуждению, а просто подчиняется ее воле. Она высунула язык, словно в насмешку – длинноватый, розовенький. Карлсен наклонился и обхватил его губами, пропуская дальше в рот, при этом его охватило возбуждение такое дикое, какого он в себе и не подозревал. Хотелось вжаться в Фарру и, до боли стиснув, исступленно любить, вплоть до извращений. Даже сухие, чуть обветренные губы распаляли мучительный, нестерпимый соблазн. Чувствовалось, как ее пальцы потирают ему брюки в заветном месте. Он судорожно втянул воздух, когда она, расстегнув молнию, запустила туда руку. В ответ на его движения Фарра приподняла бедра, давая стянуть с себя трусики, и слегка раздвинула ноги, открывая доступ мужской ласке. Вульва была сухой, но когда он, скользнув по ее губам, нащупал отверстие, оказалась такой влажной, что фаланга среднего пальца вошла туда легко, как в рот. Но более всего возбуждало то, что его, Карлсена, сознание несомненно находилось теперь внутри ее тела: чувствовалось сладостное проникновение собственных пальцев, а ощущение от ласки ее рук за счет такого единения было вдвойне богаче. В памяти как то сами собой всплыли первые сексуальные «похождения» – с одиннадцатилетней кузиной Билли Джейн, дочкой тетки Наоми. В пахнущем яблоками сарае за домом она демонстрировала мастерство парадной барабанщицы, вращая жезл в пальцах и подкидывая вверх, бойко пройдясь затем колесом, трюк она закончила лихой акробатической стойкой. У него, мальчишки, так грохотало сердце при виде ее белых свободных трусиков, что, казалось, голова сейчас лопнет. Укрыться от нее его возбуждение не могло никак, потому он решил, что девчонка специально его заводит. Так что когда она с победной улыбочкой замерла по стойке «смирно», он резко притянул ее к себе, сграбастав сзади за булочки невелички. Изумление в распахнутых глазах дало понять, что такого оборота она не ожидала никак, но его разобрало уже так, что терять теперь были нечего. Пошарив под плиссерованной юбчонкой, он просунул пятерню под резинку трусиков. Девочка, начав было отбиваться, что то сообразила и затихла. Он знал, что к нему она относится с наивным восхищением младшей сестренки (разница в возрасте составляла у них два года), и мысли ее были сейчас почти на виду: «Вот оно, наконец… Я ему интересна…». |
