– И тебя, столь юного и неопытного, так же пленила эта стезя порока. Не сила, а разум и сердце должны править Миром. Ни один конфликт никогда не решала сила, она только раздувала их, толкая Мир к пропасти. И ты тоже участвуешь в этом?

– В чем?

– Толкаешь Мир в пропасть? О нет, ты только заблуждаешься, ты слишком молод, чтобы быть настолько порочным. Я вижу у тебя оружие – брось его. Оставь всякую мысль о насилии, и если так поступит каждый, то все разумные сольются в экстазе в одно сверхсущество, для которого и был создан Мир...

Она все говорила и говорила, а я чувствовал себя полнейшим идиотом. В чем‑то, конечно, наверное, она была права. Но вот Ринель, например, говорит по‑другому, и то, что думает, а эта...

Я потряс головой, вытрясая из ушей сладкое журчание.

– Спецподразделение "Гранит" торопится на профилактику!

Она аж покраснела от такой наглости.

– Несчастный, вульгарный смертный, возьми свой талончик. Пятый корпус, второй этаж, двести двадцать третий кабинет. Но боюсь, что тебе уже ничего не поможет, ты слишком испорчен. Тьма уже поселилась в твоем сердце...

Я схватил эту маленькую бумажку и кинулся к выходу.

– Ну как? – нетерпеливо спросил Капитан, сидящий на газончике и издали в самом деле похожий на могильную плиту. Ни слова не говоря я подал ему бумажку.

– Что, достала?

– Ну‑у...

– И так каждый раз: "Бросай оружие и сливайся в экстазе". А у меня через три часа зачистка эльфов. Ладно, пошли. Группа, подъем! – скомандовал он остальным.

Целитель оказался – вот уж не ожидал! – древесным духом изрядно преклонных лет. Окинув девятку троллей и меня подслеповатым взглядом и выслушав рокотание Капитана "активная красная... атаки сто восемьдесят шестого уровня... плюс рикошеты...", отошел к столу и выдал каждому стакан воды вместе с горстью пилюлей, корешков, катышков, сушеных листьев. Мне он почему‑то выдал аж три горсти подобной трухи и, подумав, налил еще один стакан воды. И мы все это съели у него на глазах.

– Хорошо, что сейчас без уколов и притираний, – справившись с отрыжкой, сказал мой сосед справа.

А старый пенек внимательно смотрел, как мы это жуем, хотя мне приходилось изрядно паршиво. Все эти снадобья вроде и неживые, а так и норовили выбраться наружу.

– Ну вот и все, ребятки, теперь все в порядке будет... Только что ж вы своего младшенького довели? Оно, конечно, не у мамы, но о младших все равно заботиться надо. Я ему еще кой‑чего в снадобье добавил, так что его еще недельки две на операции не брать и кормить от пуза, а то так и останется мягеньким недоростком...

Тролли стояли и молча смотрели на меня, и взгляды у них тоже были нелегкими... А Капитан, справившись с шоком, начал ругаться, поминая старому сучку все пестики‑тычинки его предков до двенадцатого колена.

– Он хуман, понимаешь ты это, козлиный корм? Хуман, а не тролль...

– Так тут... вот... написано... спецподразделение "Гранит"... а это ж тролли...

– Все беды от грамотности, с‑собачий кустик! А ты глазами посмотреть или дух пощупать?

– Так... написано ж... я думал, он просто маленький у вас, сын полка...

И тут наконец не удержались, заржали все остальные. А мне и было б смешно – вон, за тролля приняли, – но в желудке явно было что‑то не то, и вообще...

– Слушай, травка вонючая, нейтрализуй ему все обратно, сейчас, немедленно, понял?

От крика и хохота дребезжали окна и чуть подрагивали стены.

– Да я... сейчас, сейчас... Только на пол меня поставьте...

Капитан, наконец, опустил целителя на пол и обернулся ко мне.

– Грул, возьми Ше и выверни из него в сортире то, что еще в желудке!

Тот сразу перестал ржать и, схватив меня под мышку, рванул в обозначенном направлении.