Я разорвал мешок с солью и еще раз обежал их, насыпав на пол белый круг соли. В следующий круг я расставил свечи, подсыпав под них соли, чтобы они не опрокинулись. Лидия увидела, что я делаю, и завизжала еще громче, удвоив свои усилия.

– Flickum bicus!  – выкрикнул я, вложив в это нехитрое заклинание почти все свои силы. Я едва устоял на ногах, зато свечи загорелись, и весь круг начал наливаться энергией.

Я выпрямился и вытянул вперед правую руку, посылая в круг еще немного энергии, превращая его в воронку вокруг трех существ: Лидии, Майкла и Кошмара. Вихрь вращался все быстрее, вгрызаясь в землю. Я почти видел, как цепляется Кошмар за Лидию в попытках удержаться. Все, что от меня требовалось теперь – это выждать момент, удобный для того, чтобы оглушить Кошмара, удержать его хоть на секунду, чтобы экзорцизм отогнал его прочь.

– Азорфрагал! – выкрикнул я имя демона. – Азорфрагал! Азорфрагал! – я снова вытянул правую руку, сконцентрировав в ней остаток сил. – Изыди!

Энергия вырвалась из моей руки, устремилась к Кошмару и Лидии подобно волне, смывающей со скалы спящего тюленя…

…и пронеслась мимо, не коснувшись Кошмара.

Лидия дико расхохоталась, извернувшись, схватила Майкла за руку и резко вывернула ее. Зловеще хрустнула кость. Майкл вскрикнул от боли, и рванулся от нее, расшвыряв ногой соль из круга. Лидия оторвалась от него, встала и повернулась лицом ко мне.

– Ну и болван же ты, чародей, – произнесла она. Я не стал ввязываться с ней в разговор. Если честно, я едва стоял на ногах, так поразило меня то, как позорно я облажался со своим заклинанием. Опомнившись, я замахнулся и изо всех сил ударил, целясь ей в висок – я надеялся оглушить тело, в котором находился демон, чтобы хоть временно лишить его способности к передвижению.

Лидия без труда уклонилась от удара, перехватила меня за запястье и опрокинула на спину. Я сделал попытку вырваться, но она бросилась на меня сверху и дважды двинула затылком о пол. В глазах у меня вспыхнули звезды.

Лидия улеглась на меня и со сладострастным урчанием потерлась о меня бедрами. Я попытался вывернуться из‑под нее, но руки и ноги отказывались слушаться. Она почти нежно взялась обеими руками за мое горло.

– Надо же, как стыдно, – прошептала она. – Все это время ты даже не догадывался, кто за тобой охотится. Кто еще жаждет поквитаться с тобой.

– Насколько я понимаю, иногда это знание дается дорого, – прохрипел я.

– Иногда и так, – с улыбкой согласилась Лидия. А потом ее руки сомкнулись на моем горле, лишив меня воздуха.

Порой, когда ты смотришь в лицо смерти, тебе кажется, что все вокруг тебя замедляется. Ты видишь и ощущаешь все с необычайной резкостью, словно твой мозг из чистой вредности решил запечатлеть последние мгновения твоей жизни во всех мельчайших подробностях, чтобы ты до самого своего конца любовался ими.

Примерно так поступил и мой мозг, только вместо того, чтобы показать мне мою погромленную квартиру, и как мне нужно купить новое пальто взамен залатанного, и что давно уже пора перекрасить потолок, он начал лихорадочно складывать воедино разрозненные куски мозаики. Лидию. Темного демона. Мавру. Заклятия‑пытки. Бьянку.

В сознании моем засел один кусок – кусок мозаики, упорно не вписывавшийся в цельную картину. Сьюзен исчезала на день или два – как раз тогда, когда мне было совершенно некогда даже поговорить с ней. Она говорила, что работает над чем‑то. Что‑то там происходило. Странное дело, но теперь этот кусок, похоже, оказался едва ли не главным звеном…

Перед глазами моими поплыли круги, а в легких разгорался пожар. Я пытался оторвать ее руки от горла – пустой номер.