Я неожиданно для самого себя прянул к двери Эркина, приоткрыл ее и глянул внутрь. Механизмы самозащиты уже так настроили мой организм, что я не удивился бы, увидь я здесь и сейчас мерзкое чудовище, вышедшее из рамки рисунка и ожившее. Но нет... Мальчик рисовал на листе, пришпиленном к стене. Я видел, как он даже закусил губу от усердия, делая какую-то пририсовку. Он втянул голову в плечи и сделал несколько быстрых, отрывистых движений кисточкой, примерно таких, как если бы он ловил сачком бабочку. Потом отступил и посмотрел на свой рисунок. Я тоже мог посмотреть.

Эркин нарисовал еще одну голову. Широко раскрывшийся, словно разорванный, рот, смятенные штрихи, слагающие рисунок глаз... Мальчик в самом деле талантлив, хоть я ничего и не понимаю в живописи. Голубая полупрозрачная полоса сильно разведенной краски наполовину закрывает это новое лицо, как будто его до половины погрузили в воду.

Лицо подполковника Радоева.

II

Пастухов

«Юнус, да иди сюда, где ты там провалился? Телку дрючите, что ли, уроды? Ну всех поувольняю... бойцы! Юнус!!! Звонить, что ли, на мобилу скотине... Але! Юнус, отвечай, что ли! Что за ерунда?..»

— Не придет он, — сказал я, возникая за спиной Артиста, внимательно прослушивающего голос Радоева.

— Даже так? — не оборачиваясь, отозвался Артист. — Ты его, что ли?

— Да нет, я тут не совсем при делах. Он сам какой-то дряни принял...

— Юнус? А Радоев так хвалит его за профессионализм.

— Юнус перепуган до чертиков. Я бы даже сказал... до дэвов. Если применяться к местному колориту.

Артист обернулся:

— Ты опять за свое, Пастух? Я тебя просто не узнаю. Сильно ты, верно, злоупотреблял восточной экзотикой у своего Тахира-ака. И Юнуса этого, поди, ты же и напугал...

— Напугал Юнуса не я, а Эркин. Такой маленький мальчик, сын хозяина. Ты его видел, когда Радоев велел принести в гостиную еще вина, что ли. Вот этот Эркин и приносил.

— Ладно, — сказал Артист, — ты так говоришь, как будто этот мальчик Эркин занимает тебя больше, чем наш клиент, любезный Бергманис.

— Так оно и есть.

В темных глазах Семена Злотникова колыхнулось нечто похожее на недоумение, однако все эмоции он оставил при себе, а только сказал сдержанно:

— Я прослушал разговор Радоева и Ламбера. Конец этого разговора ты и сам слышал. В общем, наш подполковник предпочитает брать быка за рога. Предлагаю перенять его тактику и взять за рога его самого. Тем более что в целом мне все ясно. Они хотят от Ламбера сведений о местонахождении ценностей. Это мы и сами знали, что археолог нарыл какие-то золотые древности. Цены огромной, если судить даже по одному браслету, тому милому браслетику который был сначала у любовницы Ламбера, а потом оказался на обгорелой руке Энн Ковердейл. И еще они говорят о каком-то товаре. Что в здешней местности может служить самым ценным товаром?

Я передернул плечами:

— Понятно, что. Наркота. Оптовая партия. Среднеазиатский трафик, транзитом через Таджикистан и здешние места.

— Вот-вот. Особенно если учесть, что Радоев упоминал некоего Эмира, а также нашего старого знакомого, Арбена Густери по прозвищу Гусеница...

— Даже так, — без особого энтузиазма сказал я. — Ну если пошла такая пьянка, то пойдем и хорошенько потрясем этого Радоева.