Затем пришла пора ложиться спать. Веселые гуляки, пошатываясь и спотыкаясь, разбрелись по каютам. В ночном воздухе еще звучали последние аккорды отгремевшей бури, но пассажиры так устали, что заснули, даже несмотря на гром. Добби лежал на спине, раскинув руки, улыбался во сне и громко храпел, широко раскрыв большую обезьянью пасть. Рядом на подушке темнел его фиолетовый берет. Джернисавьен не понравилось на большой койке, и неокошка свернулась клубком в одном из выдвижных ящиков, который чуть приоткрывался и снова закрывался, когда корабль легонько покачивало. Только Раулю не спалось. Он посмотрел на мирно посапывавших друзей и поднялся на палубу.

Ежась на прохладном ветру и наблюдая, как первые клубящиеся облака постепенно розовеют от рассветных лучей, кентавр предавался невеселым мыслям. Если их не перехватят воздушные машины Магов, они доберутся до Южного залива всего через несколько дней, а затем — еще дней пять пешком до того места, где, по их сведениям, находился портал. Троице вряд ли удастся дожить до конца этой недели: слишком уж близко они подобрались к твердыне Магов. Рауль поигрывал пристегнутым к поясу кинжалом и любовался восходом.

Мистер Кеннан стоял на асфальтированной площадке и улыбался весеннему солнышку, а вокруг бегали четвероклассники. Хотя день был теплым и погожим, на учителе красовались спортивная кепка и армейская куртка, которую так любили обсуждать ученики. Время от времени учитель ухмылялся, просто так, без особой причины, и поглаживал рыжую бороду. Какой же прекрасный выдался день!

Малыши тоже радовались совсем по-весеннему. Зимой маленькая площадка превращалась в мрачный тюремный прогулочный плац, зато теперь тут было просто замечательно. Повсюду на земле валялись куртки и свитера, дети свисали с турников, бегали по боковой дорожке, играли в бейсбол около кирпичной школьной стены. Дональд и Орвилль сосредоточенно запускали в луже какую-то палочку. Даже Терри радостно носился по двору. Кеннан услышал, как он говорит Брэду: «Ты будешь Добби, а я Раулем, мы сражаемся с крысами-пауками». Третий мальчишка, Билл, начал спорить — не хотел становиться неокошкой даже на десять минут перемены, ведь Джернисавьен была девчонкой.

Учитель глубоко вздохнул и снова улыбнулся. После долгих месяцев ледяного забытья жизнь возвращалась в норму. Кто бы мог подумать, что в Миссури (они же состояли в Конфедерации?.. или хотели туда вступить) такие серые, холодные и бесконечные зимы? Даже занятия несколько раз отменяли из-за снегопада. После одного такого случая Кеннан с ужасом осознал, что четыре дня вообще ни с кем не разговаривал. А если бы умер — его хватились бы? Нашли бы его мертвого в меблированных комнатах, за кривым письменным столом, среди бумаг и книжек в мягких обложках?

Пол улыбнулся собственным жалостливым фантазиям, но зима и вправду выдалась долгой, так что мрачные мысли были вполне объяснимы. Центральный принимающий прозевал мяч, и тот прикатился прямо к ногам Кеннана (вокруг учителя, как обычно, толпились малолетние поклонницы). Он картинно размахнулся и сделал передачу вопящему кетчеру. Бросок вышел не очень удачным, и мяч отскочил от окна класса рисования.

В соседнем дворе зацветала яблоня, на дорожке пробивалась зеленая трава, а в воздухе пахло рекой, что текла всего в четырех кварталах отсюда. До начала каникул оставалось меньше двух недель! Кеннан ждал конца учебного года с некоторой грустью и в то же время с искренним облегчением. Мечтал, как наконец сможет упаковать книги и немногочисленные вещи, сесть в машину (ее как раз недавно починили) и по летнему солнышку отправиться на восток. Подробно рисовал в воображении неторопливый побег из Миссури: сначала бесконечные кукурузные поля, потом оживленная пенсильванская развязка, попутные города, знакомый массачусетский съезд, запах моря… С другой стороны, это его первый год в школе: он никогда не забудет этих детей, а они никогда не забудут его.