— А как же личное? — спросила Саша и опять вздохнула, но так тихо, что услышала только Лешка.

Она представила в темноте приподнятую от подушки Сашину голову, и волна нежности подкатилась к сердцу. «Буду с Сашей всегда дружить», — сказала она себе.

— Конечно, если рядом любимые люди, счастье в сто раз полнее, — солидно соглашается Зоя.

— Прописные официальные истины! — подает из темноты голос Нелли. — Ходячая передовица!

— Неправда! — Зоя так решительно села на своей кровати, что она скрипнула. — Я искренне так думаю!

— Слушай, Нелька, — вступила в разговор Лешка, — я с Зоей согласна буквально во всем. Ну так подумай: разве может быть человек отгорожен от людей? Ты не сердись на то, что я скажу: вот ты считаешься комсомолкой, а по правде? Разве у тебя юность беспокойная? Что полезное для людей ты уже сделала? Только не обижайся, я вовсе не хочу тебя оскорбить… Перед прошлым субботником побежала в медпункт: «Горло болит». А потом стала объяснять, что у тебя «клапан в сердце не закрывается». Скажешь, выдумываю?

— Проработчики! — только и сказала угрюмо Нелли, а про себя подумала, что надо поскорее уматываться из этого общежития на частную квартиру, пока святоши вконец не перекроили ее, Прозоровскую, по своему образу и подобию. Она писала о плане такого перехода родителям в Сочи, и те обещали выделить дополнительную сумму.

— Ну, пора спать, — на правах старшей объявила Зоя, староста комнаты.

Вот тебе на! Письмо-то, оказывается, не от Виктора, а от Стасика. До чего почерки у них схожи. А Виктор, видно, решил не отвечать на письма. Ну, это дело его, навязывать себя она никому не собирается и хорошо помнит эту его особенность — не писать о себе. Когда он исчез из Пятиморска, так не очень-то баловал ее письмами.

Стасик сообщал, что проездом будет в городе, зайдет в университет в следующую среду, и просил в три часа дня ждать его в вестибюле. Письмо пришло из Шамекино. Странно…

…Лешка поглядела на часы: было без пяти три. В вестибюле — карусель объявлений, призывных, просительных, завлекательных, угрожающих.

Объявления напоминали о взносах в ДОСААФ, приглашали на шахматный матч, в секцию фехтования, в кружки домоводства, парашютистов, эсперанто, назначили день и час репетиций, конференции на весьма привлекательную тему: «Как отличить любовь от увлечения?»

Стасика Лешка увидела еще издали. Но что это такое? По может быть!..

— Верчик! — так пронзительно закричала Лешка, что все, кто был в вестибюле, оглянулись.

Лешка бросилась к Вере, обхватила руками ее шею и, поджав ноги, повисла. А потом стала ее обнимать, целовать, будто век не видела.

— Ну как я, Верчик, рада — передать невозможно!

Наконец несколько успокоившись, окинула подругу пытливым взглядом:

— По-моему, ты немного располнела… И еще больше стала походить на Иришку…

— Может быть, — мягко улыбнувшись, согласилась Вера и подобрала прядь пепельных волос над большим ухом. — Я и Стасик ездили в Шамекино обмениваться опытом и решили заглянуть в университет… Заочники как-никак… А главное — тебя увидеть…

Только теперь Лешка обратила внимание на неловко переминающегося Панарина.

— Стасик, идолище поганое, что ж ты о Вере не написал?

— Сюрприз, — улыбнулся Панарин.

Он все такой же: щупленький, большелобый, светлый вихор волос торчит рогом.

— Пошли погуляем, — предложила Лешка, увлекая гостей за собой.