Морт ничего не ответил, только пристально посмотрел на него, ожидая следующей фразы.

— Я поднял вопрос о твоём освобождении, но они… они боятся Петер, мы ещё не сталкивались с подобным чудовищем, но, в то же время они не могут решить, кто из вас опаснее. Скоро будут новые жертвы, может быть, это их убедит.

— Может быть слишком поздно, — задумчиво проговорил Морт, — очень может быть, что даже я не смогу его одолеть.

Некоторое время они молчали, потом Доминик встал и направился к выходу, бормоча на ходу:

— Будь готов, Петер, я найду способ тебя вызволить.

Как бы там ни было, а выпускать его не собирались, ни в этот день, ни в следующий. Чувство тревоги копилось, грозя прорваться нехорошими последствиями. Ему всё труднее было усидеть на одном месте, он метался по своей клетке, не находя себе места. Вернулись и забытые, было, вспышки ярости, руки крепко сжимались, представляя, как рвут плоть ненавистного колдуна, ему везде мерещился запах свежей крови, и слышался хруст ломающихся костей.

Его состояние не ускользнуло от внимания охраны, если раньше святой брат, дежуривший в подземелье, мог без страха отпереть его клетку и войти внутрь, то теперь они избегали делать это, а порцию еды передавали через специальное окошко. Если прежде его сон был спокойным, а в сновидениях он видел Марию с сыном, то теперь его сны наполнились кошмаром, убийствами, реками крови и разлагающимися телами. Более того, в этих снах именно он, а не кто-то другой, приносил жертвы на алтарях, вырезая человеческие сердца. При этом его наполняла необъяснимая радость и удовлетворение, словно он долго страдал от жажды и только теперь смог напиться. Просыпаясь поутру, он долго приходил в себя, отгоняя ненавистные видения. Обычно сны быстро забываются, но эти картины продолжали стоять у него перед глазами.

Развязка наступила ещё через три дня. В его камеру пришли двое. Первым был Доминик, а сопровождал его брат Георг, тот самый, что производил арест в порту. Охотник постарался придать себе спокойный вид. Получилось плохо.

Они сели напротив друг друга и некоторое время переглядывались, наконец, Доминик, покосившись в сторону входной двери, сказал:

— Всё плохо, Петер, — тон у него был извиняющийся, надо полагать, его не выпустят, — колдуна нашли, он сейчас в Польше, но его не смогли задержать. Солдатам он просто отвёл глаза, а святых братьев расшвырял в стороны, словно кегли. Теперь он затаился, думаю, всё уже готово. Войска прочёсывают местность, но найти его не могут, даже с собаками.

— Что со мной? — спросил Морт, заранее зная ответ, — меня отпустят?

— Я просил сделать так, но меня не поддержали, тебя, возможно, отпустят, но на это уйдёт ещё несколько дней, а действовать нужно сейчас. Ты понимаешь?

— Не совсем, — Морт всё понимал, но хотелось выслушать их версию.

— Брат Георг, объясните ему вы, — попросил Доминик.

— Ты должен сбежать, Петер, — голос инквизитора упал до шёпота, — мы тебе кое-чем поможем.

— ???

— За пределами резиденции, там, где ты привык купаться в реке, будет ждать лошадь со всем необходимым, тебе дадут подложные документы, позволяющие менять лошадей, так ты доберёшься до королевства Польского. Единственное, что требуется от тебя, — покинуть этот подвал. Ты сможешь?

Морт кивнул, он сможет.

— Всё должно быть натурально, братья, что охраняют тебя, не знают о нашем заговоре, потом мы во всём признаемся, но сейчас нужно таиться.