Через две недели нетерпеливый Рафаэль позвонил цензору.

— Работаю, — хладнокровно ответил тот.

— И как долго вы собираетесь это делать? — спросил Рафаэль.

— По закону имею право изучать вашу рукопись три месяца, — упрямо сказал цензор.

Рафаэль разозлился:

— Моя книга написана на актуальную тему. Через три месяца она просто устареет. Весь смысл в том, чтобы издать ее как можно скорее.

— Постараюсь учесть ваше пожелание, — ответил цензор, но в его голосе не было уверенности.

Рафаэль написал уже несколько книг. Некоторые из них были очень злыми, например, о военной операции в Ливане в 1982 году. Военные потребовали тогда множества поправок, но разрешение цензура дала быстро: цензоры тоже не хотят злить журналистов. А теперь Рафаэль звонил полковнику каждую неделю и получал стереотипный ответ, что работа продолжается.

Рафаэль недоумевал: что случилось, какие к нему претензии, предлагал приехать и поговорить, но полковник просил подождать. Это продолжалось еще ровно месяц, пока Рафаэлю не сообщили, что его ждет главный военный цензор.

Цензор состоял в звании бригадного генерала. Рафаэль познакомился с ним еще в те времена, когда будущий штатный душитель свободного слова был командиром эскадрильи истребителей и любимцем главнокомандующего военно-воздушными силами Израиля генерала Эзера Вейцмана.

Голубоглазый и мускулистый летчик пользовался успехом у женщин, мог ночью махнуть с компанией к морю и отыскать ресторан, где гостей кормят до утра.

Боевого летчика век не долог. Когда врачи запретили пилоту летать, Эзер Вейцман, к тому времени занявшийся политикой, помог ему приземлиться. Теперь бывший летчик облысел и расстался с привычкой к ночным загулам. Последняя, третья по счету жена крепко держала его в руках. Да и новая служба требовала респектабельности.

Бригадный генерал был вежлив, но не добр. Он усадил Рафаэля перед собой и сухо сказал:

— Я принял решение запретить вашу книгу. Полностью, от первой до последней страницы.

Рафаэль был изумлен и потрясен. Несмотря на военную цензуру, израильская пресса чувствовала себя совершенно свободной. Цензоры вычеркивали названия боевых операций армии или данные о новой военной технике, но запретить книгу целиком?! О таком Рафаэль еще никогда не слышал. Такого и не было, вероятно, за всю недолгую историю существования страны.

— Издание вашей книги нанесло бы ущерб безопасности страны и нашим отношениям с союзниками, — продолжал главный цензор. — Издание ее совершенно невозможно. Более того, вы должны сдать мне все экземпляры рукописи и материалы, использованные при ее написании. В том числе экземпляры, которые находятся у других лиц.

Рафаэль пытался сопротивляться.

— Книга состоит из фактов и свидетельств, которые уже публиковались в других газетах, — убеждал он генерала. — Они не могут представлять никакой опасности для нашей страны. Все это известно!

— Я пришел к другому мнению, — главный цензор был непреклонен.

— Если я перепишу книгу, есть шанс, что вы ее разрешите? — спросил Рафаэль.

— Если вы принесете мне новую рукопись, я опять буду ее читать, — дипломатично ответил главный цензор. — В этом состоит моя работа. Но обещать ничего не могу.

— Тогда скажите мне, чего именно я должен избегать в своей новой книге! — возбужденно произнес Рафаэль.

Бригадный генерал, который провел больше воздушных боев, чем журналист Рафаэль выдержал столкновений со своими редакторами, не попался на уловку:

— Я повторяю вам, что вся ваша книга наносит урон обороноспособности страны. Каждое слово в вашей книге опасно.