— Помолчите-ка, Лонг! — довольно бесцеремонно оборвал его канцлер. — Думайте, что говорите.

— А что я сказал-то, чего никто не знал? — возмутился маршал обиженным басом. — Тоже мне, секрет нашли! Да государь на первом обеде с невестой так прямо и сказал: Златолесье будет нашей провинцией, точка.

Дамьен воздел глаза к небу с выражением "Боже милосердный, с кем приходится работать!"

— А как, прекрасные мессиры, прошу прощения, обойдёмся с самозванцем? — вкрадчиво спросил шеф Тайной Канцелярии.

— Никак, — отвечал канцлер со вздохом. — Забудьте. Его уже, можно сказать, нет. Государь решил им позабавиться…

Шеф шпионов улыбнулся наивной и весёлой улыбкой.

— Ах, проницательнейший мессир Дамьен, а знаете ли вы, что наш добрый государь, после довольно продолжительной беседы, пригласил самозванца в свою любимую гостиную в Западной Башне? И там они снова дружески беседуют, пока мы тут пытаемся разобраться в ситуации.

Канцлер оживился.

— Так это же прекрасно, мессиры. Я полагаю, что этот юноша может быть очень и очень полезен короне. Проявить милосердие, объявить его безумным… не знаю… одержимым — и сослать в замок, к примеру, в Медовый Приют. Или в Гнездо Ветров. На моей земле…

— Так ведь не получится, прекраснейший мессир, — возразил шеф Тайной Канцелярии, приподняв брови в этакой нарочито скорбной гримаске. — Ведь мальчик-то — не иначе, как посланец Тех Сил. Оказался ночью в запертом храме, который проверяли и монахи, и мои люди — э? — да ещё и в обществе проклятого. Расстроил свадьбу, смутил невесту. Взбаламутил народ — весь город уже неделю болтает о Благом, якобы, Истинном Короле. В довершение всего — уморил Иерарха. Ну ведь очевидно же, что он уморил Иерарха?

Маршал кивал, генеральный прокурор — тоже. Герцог Наджел тоже делал какие-то одобрительные жесты. Марбеллу было, в сущности, всё равно: ну, что это решает, в самом деле? У старого дурака от ужаса разорвалось сердце — меньше бы жрал, здоровее был бы. Вдобавок, члены Совета ещё не знают, что принц-регент тоже мёртв уже около часа — слуги думают, что он снова в беспамятстве, и пока что пусть себе думают. А дальше-то что? Решится, как всегда решалось. И благой король — тоже мне препятствие! Бриан, когда понадобилось, пристрелил его отца, как оленя — и Святая Земля не провалилась в преисподнюю, и даже храм Святой Розы ещё стоит. Мёртвых похоронят, кое-кого из живых заткнут на веки вечные — на том мир держится и будет держаться…

Но канцлер возмутился:

— Я вас умоляю, Холан! Это не разумно, более того — преступно расточительно!

— А! — воскликнул шеф шпиков. — Так вы верите, что мальчик — благой король?

— А вы — нет?

— И будучи убеждены в том, что мнимый самозванец — настоящий сын покойного государя — не осознаёте ли себя государственным изменником в любом случае? — осведомился шеф Тайной Канцелярии развесёлым тоном. — Дорогой Дамьен, простите, но ваше поведение нелепо — из уважения и любви не говорю "преступно".

— Я пекусь о казне, — упавшим голосом сказал канцлер.

— А вот не надо так печься о казне, — улыбнулся Холан. — Надо не на мистические силы надеяться, а работать, знаете ли. Зарабатывать деньги для казны. А не собственные карманы набивать, дражайший мессир. Лучше подумайте о том, как скорее устроить эту свадьбу — и будут деньги на перевооружение армии.