— И рана загноилась?

— Еще как! Я уже решил, что гангрены не миновать.

Уилкокс вздохнул, звучно почесывая небритые щеки:

— А скажи-ка, Биг Т., как ты думаешь: могут мертвые возвращаться на землю?

— Надеюсь, нет, шеф, ведь если завтра мне придется встретиться нос к носу со всеми вьетнамцами, которых я отправил на тот свет…

Уилкокс изобразил на лице улыбку. Бойлз принялся чистить револьвер, насвистывая «Госпел Трэйн».

Хейсу показалось, что он вот-вот расплавится. С минуту поколебавшись, он все-таки снял куртку. Рубашка из шелка-сырца прилипла к телу, подчеркивая его удлиненные атлетические мускулы. Сэм, невзирая на жару, шагала очень быстро. И он в очередной раз задумался о том, способны ли вообще на нее повлиять какие-нибудь климатические явления. Равно как и пища, усталость или мужчины. Вот уже почти пять лет они работают вместе, а он о ней так ничего и не знает. Никакого тебе милого дружка, никаких явных хобби, никакой болтовни помимо службы. Личная жизнь агента Сэм Вестертон для всех была терра инкогнита.

В определенном смысле это и неплохо: Вильма, узнав о том, что у него теперь в напарниках женщина, было занервничала, но очень скоро успокоилась. Вильма… Сейчас она, должно быть, с детьми на озере. В вызывающем бикини, которое он подарил ей на день рождения. Сэм нетерпеливо обернулась, и он ускорил шаг, чтобы не отставать от нее. Что за нелепая идея — строить города в пустыне. Вдобавок попадавшиеся навстречу прохожие разглядывали их очень внимательно. Счастье еще, что прохожих здесь совсем немного.

За очередным поворотом город закончился, и перед ними возникла высокая стена кладбища. Они замедлили шаг. Хейс огляделся, но ничего особенного не заметил. Прекрасный июльский день, удушающая жара, типично американский городишко. Побеленная известью стена кладбища. Раскаленный воздух дрожит над ведущим в соседний штат шоссе № 67. Старенькая заправочная станция. Мотель, над ним — пластиковая вывеска. И какая разница, что на дворе 1994 год, — точно так же это выглядело бы и в 1934-м.

Решетка кладбищенских ворот была распахнута. Они вошли и беззаботно, будто прогуливаясь, направились по аллее, словно охотничьи собаки, втягивая в себя влажный воздух; пройдя с десяток шагов, разделились.

— Я останусь здесь, — решил Хейс, — буду нужен — свистнешь.

Он похлопал по могильному камню, возле которого стоял, — современный памятник в форме белого куба, без всяких там финтифлюшек. Сэм двинулась вглубь аллеи.

Какое-то время она шла, прислушиваясь к звуку собственных шагов по гравию. Какого черта ей вздумалось напялить этот льняной костюм вместо того, чтобы надеть джинсы и футболку? Хотела, что ли, сразить наповал этого босяка, который здесь за шерифа? Сторож, должно быть, копается где-нибудь в уголке. Все выглядит так мирно. Трудно даже представить себе, чтобы какие-то там сатанисты имели привычку вершить тут свои обряды с жертвоприношениями. Весело чирикая, взлетела птичка. Воздух вибрировал от пения кузнечиков.

Сэм замерла в нерешительности, потом свернула в аллею, ведущую направо. Могила черного мрамора сверкала тысячью огоньков, а бьющее в ее позолоченный крест солнце заставило девушку сощуриться. Напротив красовалась восхитительная старая могила в испанском стиле, украшенная часовенкой. Возле оградки стояло ведро. Сэм подумала, что сторож, наверное, где-то рядом, и подошла поближе.

Ведро было наполнено красноватой пенистой жидкостью со странным запахом. Металлическим. Боковым зрением уловив какое-то движение, она быстро повернула голову: по обветшалому могильному камню несся огромный черный таракан. Проследив за ним взглядом — он скрылся за проржавевшим крестом, — она внезапно осознала, что они тут ползают десятками: снуют по белым могильным плитам, таятся в трещинах; она подумала о том, что там, внизу, на истлевших костях, они кишмя кишат.