На землю спустилась ночь, залитая лунным светом. В сумеречной дымке повис над пропастью шаткий дымный мост. Даша ступила на него, след в след за Демайтером. Бесплотные щупальца, напавшие со всех сторон, все время норовили сбросить ее вниз. Они столько раз проскочили сквозь тело, что Даша Неверова перестала себя ощущать. Она распалась, рассыпалась и двигалась вперед бесформенной кучей, осознавая себя набором органов и частей тела, завернутых в белую вощеную бумагу. Каждый — по отдельности. Глаза, разъехавшиеся на расстояние никак не меньше метра друг от друга, не мигая смотрели в клубящийся сумрак. Тогда кто-то ненадолго взял ее за руку, в уши полились слова, лишенные смысла, а сердце оделось в теплый розовый бутон. И первое, что она почувствовала, когда ее отпустили — лямки «Ермака» на плечах, а первое, что увидела — полыхающие расплавленным серебром узоры на черной ткани плаща Демайтера.

— М-мне так… х-холодно… — простонала Даша, выдохнув облачко пара в спину шагавшего впереди мага. Он остановился и скинул капюшон плаща. Его одежда и волосы мгновенно покрылись иглами изморози. Вокруг, в застывшем времени висели причудливо взлохмаченные облака инея, скрывавшего сумеречную бездну.

— Не смотри мне в глаза, — сказал Демайтер и обернулся, как только Даша низко опустила голову, смерзшуюся в тяжелый комок. — Здесь холодно, потому что мы на перепутье. Если мы остановимся, то останемся здесь навечно, ни живые, ни мертвые в шаге от цели. Моих сил не хватит, чтобы сохранить жизнь на перекрестке, вокруг которого плещутся мириады измерений. Тебе холодно, потому что ты расходуешь собственную энергию, не имея возможности черпать ее извне. Так же как и я. Чтобы все миры открылись тебе здесь — надо умереть. Хочешь?

По мере того, как он говорил, Даша все больше ощущала себя единым существом. Очень несчастным существом, незаслуженно наказанным.

— Н-нет, — она вытерла тыльной стороной руки замерзающие слезы.

— Тогда больше не останавливайся. Я не всесилен.

Она снова побрела в густой пелене, ориентируясь на призрачное сияние, исходившее от ее проводника, вытянув вперед руку как слепая, запинаясь и путаясь ногами в густой траве… В траве!

Даша сделала по инерции несколько шагов и остановилась. Она стояла на обочине дороги. Одна. Пушистые зеленые метелки качались у самых бедер. Столб с покосившейся стрелкой «Сосноборск 4 км» дрожал в рассеивающейся дымке. Пыльный проселок, ведущий к развилке, еще дремал в прохладной тени — утреннее солнце пряталось в верхушках деревьев, словно раздумывая, не подождать ли, пока Даша уверует в свое возвращение. Несколько минут стояла восхитительная тишина, нарушаемая только птичьим щебетом. Даша успела вспомнить моряков, кидавшихся целовать землю по возвращении из долгого и опасного плавания.

Облака, деревья, придорожные кусты, солнечные пятна — все это разом вздрогнуло и качнулось, как от ураганного порыва ветра и вернулось исходное состояние. Небо едва не рухнуло на землю. Демайтер вслед за Дашей вывалился из небытия, пробормотал что-то насчет драконьего дерьма, пепельной бездны и пакостности всего сущего и сел прямо на землю. Прошло несколько минут, прежде, чем он поднялся на ноги, стряхивая пыль с одежды.

На проселочной дороге в длинном черном одеянии с разметавшимися волосами, он выглядел как персонаж, вырезанный из комикса и из хулиганских побуждений наклеенный на великолепный Шишкинский пейзаж.