— Сан-Хосе — жутковатое место, правда? — болтала она. А вы прямо оттуда родом?

— Нет.

Она отвернулась от экрана и, не прерывая работы, взглянула на него.

— А откуда вы?

— Миннеаполис.

Ее лицо расплылось в неправдоподобно широкой улыбке:

— Не шутите! И я оттуда.

Плохо.

— Мир тесен, — заметил он.

Она обернулась к сверкающему зеленому экрану.

— Разве вы не ненавидите эти жуткие зимы! Девять месяцев в году! Я так рада, что выбралась из этой дыры, — она сделала круглые глаза. — Переехав сюда, я потеряла тридцать фунтов.

— Поздравляю.

— А какую школу вы закончили? — оживилась она.

Не думая, он ответил:

— Новый Брайтон.

— Новый Брайтон среднюю?

— Точно.

С пальцами на клавишах, она с любопытством посмотрела на него.

— Да, но там же нет никакой средней школы Новый Брайтон.

Он недоверчиво улыбнулся:

— Когда я заканчивал, была.

Казалось, что теперь она изучала его, ее глаза сверкали из-за толстого слоя косметики. Возможно, она прикидывала, сколько ему лет, чтобы поверить в ту самую мифическую новобрайтоновскую среднюю, которую он посещал задолго до ее времени.

Потом она пожала плечами и вернулась к компьютеру, и ее пальцы вновь запорхали.

Она сказала:

— Должно быть я ошиблась.

И добавила самокритично:

— Со мной это часто бывает.

— Дерьмо! Дерьмо, дерьмо, дерьмо, — он постарался замереть, заставить себя замереть.

— Хорошо, дальше, — думал он, — меняй план. Приспосабливайся и импровизируй.

Он посмотрел на ее руки. Обручального кольца не было. Хорошо. Затем чуть-чуть подался вперед, надеясь, что не вызвал подозрения. И увидел фотографию на ее столе. Немецкая овчарка. Собака, а не парень.

— Общаться с вами сплошное удовольствие, — приветливо заметил он.

Она отвернулась от монитора и посмотрела на него.

— Правда? Спасибо, мистер Карни.

Когда они закончили оформление бумаг, он медленно пошел к выходу.

— Если я обернусь, — думал он, — она заметит мое беспокойство…

Но он должен был обернуться.

— Я думаю, что я очаровал се, — думал он. — Но я должен быть уверен…

Он обернулся у самых дверей, она все еще смотрела ему вслед, и лицо ее выражало беспокойство. Он улыбнулся ей, кивнул, приложил руку к сердцу, и она улыбнулась ему в ответ.

Но улыбка была напряженной.

Он вернулся к своему бьюику и сел на водительское место. Его лицо ничего не выражало, а там внутри все кипело, содрогалось и взрывалось. Затем с внезапной силой он ударил ребром ладони по рулевому колесу.

— Дерьмо, — выругался он.

Как же можно испортить такой прекрасный день.

Несколько часов спустя неподалеку от Юго-Западного банка Лири сидел в «олдсмобиле», нанятом всего час назад на другое имя. Смена автомобиля не потребовала изменения облика: перед нами был все тот же Карни в очках и костюме с галстуком, темными волосами и усами. Опустив стекла, он наслаждался тропическим бризом. Напевал битловский мотивчик. Ждал.

Наконец, она появилась на улице, прощаясь с кем-то внутри.

Он проследил, как приятная толстушка Пэм Магнус в своем полосатом черно-белом платье тяжеловатой после рабочего дня походкой прошла на стоянку у банка.