– Сколько ему лет? – поинтересовалась Санди.

– Шестьдесят два года, – ответил Миковски. – Женат на женщине, которая моложе его на двадцать лет, некой Антонии Чеховой. Она происходит из родовитого русского семейства, разорившегося в пух во время революции. Супруги долго обивали пороги американских служб по усыновлению, но безрезультатно. Удалось поднять документацию. Женщина характеризуется как одержимая манией величия и с крайне нестабильной психикой. Каждый раз, когда она проходила беседу в роли кандидата, все завершалось неблагоприятным заключением психолога. Одного из них Андрейс даже пытался подкупить.

– Вполне укладывается в схему, – проговорила Санди. – Теперь ясно, куда уходит корнями династический бред. Наверняка Антония воспитывалась в специфической среде русской иммиграции. Вельможи, удравшие от большевиков, предающиеся воспоминаниям в узком кругу единомышленников об утраченном величии. Царь, балы…

– Распутин, Зимний дворец… – дополнил Миковски. – Я кое-что об этом знаю. Мои предки тоже оттуда, правда, скорее из мужиков.

Он погрузился в изучение груды смятых факсов, отдельные строки которых были выделены желтым маркером.

– Чета не ведет оседлый образ жизни, – продолжил он. – У них есть роскошная вилла во Флориде, но они туда не кажут носа. Мужчина раз в неделю появляется в своем офисе, встречаясь там с адвокатом, улаживает текущие дела, подписывает контракты, потом забирает деньги и исчезает. Его жену никто не видел на протяжении многих лет. Некоторые уверены, что она находится в одной из психиатрических клиник для богатых, но муж предпочитает помалкивать.

Миковски поднялся с места.

– Отлично! – бросил он. – Собирайся, посетим это чертово заведение. Там нас уже ждет адвокат, его вытащили прямо из постели, когда он досматривал утренний сон. Надеюсь, удастся вытянуть из него что-нибудь полезное.

Они вихрем пронеслись через весь город, и вскоре машина остановилась возле величественного здания. Холл заполняла разнородная и пестрая толпа, в основном состоявшая из типов в кожаных куртках и ярких рубашках. Миковски и Санди с трудом пробили себе дорогу к лифту среди разряженных ковбоев, великолепных североамериканских охотников и бесчисленных двойников Элвиса Пресли. Санди отметила, что внутреннее убранство помещения с вызывающей роскошью в стиле Лас-Вегаса было подчинено одной цели – произвести впечатление. Все это стоило безумных денег и выставлялось напоказ. В офисе Андрейса витал легкий запах кожи и дорогих сигар. В некотором роде он напоминал английский клуб, в котором обосновались цыгане, но скорее всего так и было задумано. В углу комнаты мял в руках свою фуражку толстый человек в униформе, напротив него стоял адвокат. Оба попали с утра под непрерывный огонь вопросов. Переступив порог кабинета, Миковски сразу расставил точки над i.

– Речь идет не о банальном налоговом правонарушении или утечке валютных средств, – сухо заявил он. – Расследуется дело о многократных похищениях, напрямую связанных с целой серией убийств. Вам решать, в каких границах стоит посвящать нас в финансовую деятельность хозяина этого кабинета, но знайте, что, давая ложные показания, вы перед лицом закона становитесь сообщником преступников.

Адвокат занервничал, ему явно было не по себе. Никогда не работавший в области уголовного права, он чувствовал себя дилетантом. Прекрасный специалист по торговому праву, он знал, что ему не было равных в умении провести выгодную сделку или представить декларацию о доходах. Но он ни в малейшей степени не обладал изворотливостью и чванством тех молодых волков-юристов, которые начинают показывать клыки еще до того, как к ним приблизится полицейский.