— Кто? — раздраженно спросил молодой султан.

— Хаменди! — пояснил Эван, показывая на мужчину в белом шелковом костюме, окруженного людьми в форме и белых арабских одеждах.

Процессия шествовала по пирсу, идущие впереди солдаты расчищали ей путь.

— На нем тот же самый белый костюм, в котором он на фотографиях, висевших в апартаментах Ванвландерена, — заметила Рашад.

— У него их не меньше дюжины! — отозвался Кендрик. — Наверное, думает, что благодаря им он выглядит чистым и богоподобным... Я ему это скажу, он у меня получит сполна!

— Зачем? — спросил Ахмат. — Он защищен, саудовцы не осмелились бы распалить этих безумцев так, чтобы они предприняли какие-нибудь действия. Кроме того, существуют вполне веские причины не ввязываться туда, где задействованы фанатики. Надо дать им утонуть в собственном болоте.

— Дело не в этом.

— А в чем же?

— Вскоре все эти люди, особенно главари из долины Бекаа, обнаружат, что большая часть того, за что они заплатили, просто куча хлама. Хаменди назовут вором, укравшим пятьдесят миллионов. Он станет парией, арабом, предавшим арабов же за деньги.

— Слухи распространяются со скоростью сокола на ветру, как сказали бы мои люди всего лишь двадцать лет назад, — согласился султан. — Из того, что я знаю о долине Бекаа, дюжины желающих убить его пошлют ударные команды, и не из-за денег, а просто потому, что он выставил их дураками.

— Это самый лучший вариант, — заметил Кендрик. — Будем на него и надеяться, однако у Хаменди миллионы по всему миру и не менее тысячи мест, где он может спрятаться.

— Что ты хочешь этим сказать, Эван? — спросила Калейла.

— Может, мы можем несколько изменить план и с моей легкой руки обеспечить еще более простой вариант?

— Говори по-английски, а не по-латыни, — настойчиво потребовала агент из Каира.

— Что там за цирк внизу? Солдаты едва удерживают толпу. Все готово к тому, чтобы движение началось, люди орут в унисон, поют так, что их голоса скоро разнесут этот проклятый город... Farjunna!

— Покажите нам! — перевел Ахмат.

— Смотрите, открыли клети, расхватывают ружья... Вон нашли другое оружие, передают его из рук в руки...

— И лунатики стреляют в небо, — завершила Калейла. — Вот только выстрелов никто не услышит.

— Открывают другие упаковочные клети, — продолжил комментарий султан, подхватывая их общее воодушевление. — Снаряжение разрушено, спасательные лодки прорезаны, огнеметы шипят. А Хаменди как раз тут! А как мы можем спуститься туда?

— Вы не можете, ни один из вас, — твердо заявил Кендрик и сделал знак человеку из команды «Масада». Тот подбежал к нему, и Эван быстро, не давая Калейле и Ахмату даже шанса вступить в разговор, спросил израильтянина: — Вы знаете, что я такой, не правда ли?

— Предполагается, что я не должен этого знать, но, разумеется, знаю.

— Меня считают лидером целого отряда, не так ли?

— Да, но я благодарен, что есть и остальные...

— Это сейчас неуместно! Я — лидер.

— Ну хорошо, вы лидер.

— Я хочу, чтобы этих двух людей, стоящих рядом со мной, немедленно арестовали.

Возражения султана и Калейлы потонули в ответной реакции израильтянина.

— Вы что, с ума сошли? Этот человек...

— Мне не важно, даже если он сам Мохаммед, а она Клеопатра.