Всё, дальше не помню, забыл. Сочинил всего четыре строчки и те забыл. Амантай молча дышит в трубку, ждёт. Думает, что вспомню. А у меня всё вообще в голове перепуталось. Чего там только нет. Вот, вспомнил! Надо же! Молодец! Мне бы в разведчики! Читаю дальше:

Амантай хихикает, потом спохватывается: чего это он так расслабился. Ведь он — Мэтр, знаменитый на всю Актюбинскую область поэт, а я — так, любитель. Врун, болтун и хохотун. И Амантай начинает брюзжать соответственно своему сану. «Трахнуть» — это грубо, так в литературе нельзя. — Что? — спрашиваю — нужно «совершить половой акт»? А у кошек они бывают? Половые акты? Они, наверное, «спариваются»? Амантай не знает, но слово «трахнул» оскорбляет его эстетические воззрения. Хотя сам пишет: «Дай, войду в тебя, родная!..». Ну да, «войду» — это не «трахну». Это совсем другое. Тем более — «родная», — это сразу всё объясняет. И извиняет.

Амантай помнит все свои стихи. Пока не остановишь, может читать поэму Заболоцкого «Рубрук в Монголии». Современники вспоминают: если выпадает кому ехать в командировку, и в машине попутчиком оказывается Амантай — дорога пролетит незаметно. Для хорошенькой женщины — в особенности. У него множество стихотворений, которыми чувствительную девушку можно довести до неконтролируемого либидо. Ну, например:

Ещё? — Пожалуйста!

Какая бы женщина не мечтала бы совместить в одном своём флаконе эти два удовольствия — быть блудницей, да ещё и, к тому же — так безумно кем–то любимой.

Амантай уже давно читает свои стихи не только в узком кругу друзей и случайным попутчикам, но и в школах, студенческих аудиториях, перед рабочими и колхозниками. В прошлом году ввязался в какую–то предвыборную кампанию. Ездил по области с доверенным лицом и, в поддержку кандидата, читал свои стихи. Даром. Только услышал, что можно будет выступать на публике и стихи читать, тут же согласился. После 3‑х — 5-ти выступлений в день, к вечеру, охрипший, валился в постель в каком–нибудь гостиничном номере и сам себя спрашивал: почему не поставил условия, почему денег не попросил?

Потому что представил, как ему широкие народные массы будут восторженно аплодировать — и про всё забыл.

А выступления его всегда проходят на «ура». Потому что стихи очень искренние, личные. Ни при одном режиме Амантай ничего не писал в угоду власти. Нет у него стихов о передовиках производства, мудрой партии. Потому и не получалось никак выпустить книжку. Стихи есть, публика восторженно слушает, а книжку выпустить — то бумаги нет, то не включили в план.

Сейчас уже несколько сборников стихов Амантая Утегенов увидели свет. Местные миллионеры, любители поэзии, поскребли по сусекам, и чувствительные актобенские барышни понесли с базара заветные томики, на ходу прижимая их к подрагивающим от волнения грудям.

Вообще прозу в книжных магазинчиках всегда раскупают охотнее. Перебирая на прилавке литературные томики, потенциальные читатели, едва завидев на страницах слова, уложенные в столбцы, автоматически отодвигают их в сторону. Речь не идёт о совершенно отдельной касте читателей — о любителях поэзии. Просто читатель книжку со стихами отодвинет и будет искать чего–нибудь, написанного по–нормальному, прозой.

Другое дело — всякие там литературные вечера. Любители прозы, собравшись в таком зале, отдадут предпочтение поэту, соловьём заливающемся у микрофона, нежели психу, который взялся читать перед народом главы своего нового романа. Даже небольшой рассказ вызовет в толпе скуку, даже раздражение.

Когда–то я рискнул поприсутствовать на нескольких заседаниях литературного объединения «Луч», Московского университета. Объединяли как будто всех, но собирались только поэты, читались только стихи.