— Вперед, хазары! — Меллоу распрямил свои гигантские плечи. — Оставляю вам возможность триумфа за мой счет. — Он рассмеялся и направился к своему отверстию. Профессор и Мэри уже скрылись из глаз.

— Ну что ж… — вздохнул Гордон, и мы двинулись вслед за Кэрол и Памелой к маленькой скальной террасе, прилепившейся к боку горы.

— Она напоминает мне швейцарский сыр, — улыбнулась Кэрол. — Не удивлюсь, если там, внутри, мы все встретимся.

— Лабиринт, — тихо проговорила Памела, — наверное, так и должен выглядеть. — И она легко вспрыгнула на террасу.

Мы с Кэрол прошли дальше. Наконец я остановился у зияющего отверстия и снял с плеча моток веревки. Один ее конец я обвязал вокруг пояса, другой подал Кэрол.

— Я войду первым, а когда позову тебя, обмотайся веревкой и полезай вслед.

Не успел я оказаться в пещере, как увидел под собой ее голову и через секунду она уже стояла рядом со мной.

— Зачем ты рискуешь без надобности? — Я сердито смотрел на нее.

— А ты? — лукавые черти плясали в ее глазах.

— Ну почему, скажи, тебе надо во всем быть наравне с мужчиной?! — рассвирепел я. — Что за ложная эмансипация такая? Ладно… — махнул я рукой. — Где фонари?

Кэрол достала из заднего кармана комбинезона фонарь и включила его.

— Здравствуйте, сударыня… Вы и представить себе не можете, как сильно я хотела вас навестить…

Мы медленно двинулись по длинному узкому коридору и уперлись во влажную перпендикулярную стену, сверкающую тысячами маленьких искр от отражающегося света.

— Здесь какая-то надпись! — Я вздрогнул от неожиданно раздавшегося над ухом голоса.

Я пригляделся. Надпись была вырезана острым орудием и состояла из двух строчек:

Ama, anz’ardi: che chi muore

Non ha da gire al dal mondo altr’ale.

— А, это по-итальянски, — в голосе Кэрол прозвучало явное разочарование. — «Люби и будь любимым, и только на таких крыльях смертный вознесется к небесам». Что это такое?..

— Это, моя мышка, сонет Микеланджело.

— Должно быть, это вырезал один из тех бедных парней, что торчали здесь во время войны… — Она сделала еще несколько шагов и уперлась ладонью в скалу. — Все. Пришли. Можем возвращаться.

Несмотря на безысходность сказанных слов, Кэрол продолжала шарить лучом фонаря по стене.

— Что ты ищешь? Потайной ход?

— Нет… Ты видишь: здесь везде стекает и капает вода… А ведь мы стоим не на песке, а на скальной породе… Я хочу понять, куда же эта вода уходит. И пока не вижу стока.

— А может быть, она просто испаряется… — неуверенно предположил я. Петрография и геология всегда были моими слабыми местами.

— Исключено. Не в таких количествах, — отмахнулась от меня Кэрол, продолжая водить фонарем. — Сюда не попадают ни ветер, ни солнце, а какой здесь стоит холод, сам, наверное, чувствуешь. А! Вот! Смотри! Здесь щель. А выглядит так, как будто кто-то вынул кусок скалы, а потом приделал его обратно.

— По-моему, выглядит, как естественная трещина… — Я с сомнением покачал головой. Холодная капля упала мне за шиворот.

Кэрол меня не слышала.

— Мы должны попробовать вытащить этот фрагмент стены, — сказала она решительно.

— М-да… Она ведь может весить несколько сотен фунтов… И потом, мне все-таки кажется, что это обыкновенная щель и…

Я почувствовал ее руку на своем плече.