Длинные и гибкие плети высовывались из-под земли, хватали то, к чему были ближе, и утаскивали куда-то глубоко под землю. Причём, в первые секунды это выглядело вообще, как полная победа, потому что демоны вообще не понимали, что происходит и что этому можно противопоставить. Их просто утаскивало в огромных количествах под землю.

Но и тут магия довольно быстро дала сбой. Корни вылезали и засыхали, после чего ломались. Выходит, на каждый наш магический ход у демонов имелось противодействие.

Удар леса был эффективным, но совсем недолгим. А ведь за каждой техникой, за каждым конструктом стоял человек. И, видимо, кто-то, отвечающий за лес, вспылил. Корни, вылезающие из-под земли, вдруг перестали быть гибкими. Они стали жёсткими и несгибаемыми, на манер копий пронзив сразу несколько рядов наступающих.

Неожиданно, но лес деревянных копий задержал наступление где-то на отметке в двести пятьдесят метров. Демоны увязли в телах своих же товарищей. Сейчас был самый подходящий момент для площадного удара…

Сколько там ещё оставалось? Восемь легионов? Девять?

«Хорошо, когда противника много, — вспомнил я слова отца. — Не промахнёшься!»

И как раз в этот момент отец ударил конструктом на весь свой максимум. Стена огня от края и до края ущелья и метров пять высотой пошла на передовые ряды захлебнувшегося нападения. Стена обратила в пепел навскидку чуть меньше тысячи противников. Казалось бы, немного, но с учётом отцовского резерва… Он в этом бою вплотную подошёл к границе Боярина. Я почувствовал гордость за отца. Он, оказывается, ещё ого-го! Не остановился в своём магическом развитии.

Следом, не давая демонам опомниться, какой-то воздушник ударил цепными молниями, да так удачно, что они буквально выжгли проплешины в сплошном ковре нападавших.

Маг воздуха, стоявший возле отца, упал в обморок после того, как выдал свой максимум. Его схватили и потащили в тыл для того, чтобы напоить зельями и привести в чувство. Мне даже показалось, что ему заливали алхимию в рот прямо, пока тащили. Но потом всё скрылось во вспышках.

Стоило демонам пересечь отметку в двести метров, пришло и наше время. Мы точечно выцеливали одиночек, вырвавшихся из кровавой мясорубки, и уничтожали на подступах к стометровой полосе отчуждения. В ход шло всё подряд: огненные стрелы, отдельные искры, серпы, плети и даже просто огнемёты, проснувшиеся по сторонам. Приходилось напоминать себе, что битва только началась и необходимо разумно расходовать собственный запас.

На противоположном фланге полыхнуло огнём, и я на секунду увидел рыжие волосы матери. Она тоже сражалась. Мне и этого было вполне достаточно, видеть, что с родительницей всё в порядке.

Стоило мне только успокоиться, как внутри буквально взревело чувство опасности. Что-то было не так, совсем не так. Нас всех убаюкали, дав ложное ощущение лёгкой победы.

Сквозь грохот и рёв я услышал странный звук и резко поднял голову вверх. Мы упустили атаку с воздуха. На высоте шести-семи метров во вспышках огня и разрывающихся огненных метеоритов были видны крылатые твари, чем-то похожие на летучих мышей. Одна из них уже почти достигла того места, где стоял я.

Недолго думая, я создал файербол и запустил в неё. Но тварь не сгорела. Она взорвалась, осыпав всё вокруг раскалённой шрапнелью. Послышались крики и стоны раненых.

— Атака! — закричал я во всю мощь своих лёгких. — Воздух!

Твари уже кружили и над валом, и над нашими флангами. Кто-то их начал суетливо отстреливать, только они этого и добивались, взрываясь и окатывая защитников вала шрапнелью.

Двое упали, затем ещё трое.

— Не сбивать! — крикнул я. — Не сбивать над нашими позициями! Воздушники, сдуйте их нахер! Пустые, переносим раненных в тыловой лазарет.