– Я принимаю ваши гарантии безопасности и отправлюсь повидаться с братом, – произнес он.

Сторн подал знак одному из своих людей.

– Проводи молодого Хамерфела во Врата Сторна и проследи, чтобы ему не причинили никакого вреда. Он может свободно и беспрепятственно уйти, когда пожелает. Порукой этому – мое честное слово.

Конн поклонился старику и оглянулся, ища свою лошадь, но вспомнил, что приказал Маркосу отвезти на ней молодую женщину с детьми. Впрочем, он был молод и силен, а дождь начал стихать. Быстрым шагом Конн направился к Вратам Сторна, даже не подумав, где лорд Сторн проведет остаток ночи.

17

После того как ушел старый Сторн, Лениза с Аластером сидели молча, вероятно, из‑за того, что не могли найти тему для разговора. По‑прежнему слишком многое разделяло их: Аластер дал клятву верности другой женщине, а Лениза была внучатой племянницей его старейшего врага.

Он хотел рассказать ей о Флории, но что он мог сказать? Какая самонадеянность – думать, будто ей интересно знать о его невесте, и еще большая самонадеянность – полагать, что она может оскорбиться из‑за этой связи.

На самом же деле он жаждал рассказать ей о себе все, но однажды ему недвусмысленно напомнили, что Лениза – из рода Сторнов и проявлять к ней личный интерес было бы верхом неприличия, даже не будь Хамерфел связан обещанием жениться на другой. Поэтому они просто сидели молча, с сожалением глядя друг на друга. Чтобы разорвать наконец мучительную тишину, Лениза напомнила, что ему следует больше отдыхать, тогда ожоги пройдут быстрее.

– У меня сейчас ничего не болит, – сообщил Аластер.

– Я рада это слышать, но все равно ты еще недостаточно поправился, чтобы выходить под дождь или скакать верхом, – сказала Лениза. – Думаю, тебе лучше поспать.

– Но я совершенно не хочу спать, – жалобно произнес Аластер.

– Мне очень жаль, но ты же сам знаешь – тебе необходим отдых. Не попросить ли для тебя снотворного у Джермиллы? – поинтересовалась она, как будто обрадовавшись, что может что‑то для него сделать.

– Нет, нет, не надо беспокоиться, – быстро ответил Аластер, в глубине души не желая, чтобы девушка уходила, испугавшись, что она воспользуется предлогом и больше не придет.

До сих пор старая собака лежала неподвижно на полу и лишь время от времени поводила ушами, когда говорил Аластер. Теперь она вдруг заскулила и принялась носиться по комнате. Лениза с любопытством наблюдала за ней, а Аластер нахмурился и принялся стыдить:

– Лежать, Ювел. Успокойся, девочка, веди себя прилично! Что это с ней? Ювел, лежать! – резко приказал он, но та продолжала суетиться и скулить.

– Может, ей надо выйти? Мне погулять с ней или попросить Джермиллу? – спросила Лениза, поворачиваясь к дверям. Ювел в два прыжка очутилась у двери, осталась стоять там, скуля и умоляюще глядя на нее. Словно услыхав мольбы собаки, вошла Джермилла.

– Моя госпожа, – начала было она, но тут же перебила саму себя: – Ой, что это с вашей собакой, ваи дом?

Вой Ювел стал громким и настойчивым, стараясь ее перекричать, Джермилла сообщила следующее:

– Там на улице человек, который говорит, что пришел повидаться с герцогом Хамерфелом… судя по лицу, ваш близкий родственник, ваи дом…

– Это, должно быть, мой брат Конн, – сказал Аластер. – Вот поэтому собака и не находит себе места, она знает Конна и не ожидала встретить его здесь.