– Или пусть уходит. Уходит навсегда. И никогда больше не возвращается.

Элпью мысленно присвистнула.

– Но не хотите же вы, чтобы мы… – Она не посмела закончить предложение.

Женщина вытащила кошелек и извлекла из него две золотые гинеи.

– Я хочу, чтобы вы следили за ним. Следили днем и ночью. И добрались через него до этой шлюхи, чтоб я хотя бы знала имя твари, ставшей моей соперницей в любви.

Графиня не сводила завороженного взгляда с блестящих монет.

– И?…

– Сейчас я даю вам одну. – Она протянула монету с таким видом, словно это была облатка причастия. С быстротою молнии ее светлость выхватила деньги из тонких пальцев. – Вторую, – произнесла женщина, опуская другую гинею назад в кошелек, – вы получите, когда принесете сведения об этой девке.

Женщина поднялась – резко метнулось пламя свечей.

– Минуточку, – остановила ее Элпью. – Возможно, нам придется нанимать портшез или карету, заходить во время слежки за вашим мужем в таверны и что‑нибудь там заказывать, дабы не возбудить подозрений, а это стоит денег. Кто будет за это платить?

– Составьте список расходов, приложите счета, и я возмещу ваши траты.

Графиня улыбнулась. Предстоящая работа нравилась ей все больше и больше.

– Как мы узнаем вашего мужа?

– У него ангельская внешность, а голос его подобен музыке сфер. Он высокого роста, с великолепной осанкой и благородными манерами. Зовут его Бо. Бо Уилсон. Единственный недостаток, если можно назвать его таковым, – маленький шрам на правой скуле, вверху. Этот шрам он получил в морском сражении, когда верой и правдой защищал своего короля в битве у мыса Ог. – Она подала графине клочок бумаги. – Это адрес нашего городского дома. Можете быть уверены, что элегантно одетый мужчина, соответствующий моему описанию, который выйдет из парадной двери, и будет мой муж.

Миссис Уилсон уже стояла в дверях, собираясь уходить.

– Вы ни под каким видом не должны искать со мной встреч. Какие бы сведения вы ни раздобыли, вы должны держать их при себе. Через несколько дней я приду сюда сама, и вы мне все расскажете.

Когда миссис Уилсон ушла, графиня и Элпью затушили свечи в салоне и вернулись в теплую кухню, чтобы обсудить неожиданно свалившееся на них предприятие.

– А эта леди очень даже красива, – сказала Элпью, встав спиной к огню и осушив свой бокал. – С чего бы мужчине шляться по проституткам, если дома у него такая красивая жена?

– Красивая, говоришь! – воскликнула графиня, поджав губы и подняв брови, в результате чего очередная порция пудры приземлилась в ложбинку между грудей. – Может, тебе она и кажется красивой, но могу поклясться, что она израсходовала кучу краски и штукатурки.

– Кстати о расходах… – протянула Элпью и потребовала показать ей деньги.

– Монетка у меня тут в целости и сохранности. – Графиня похлопала себя по юбке и опустилась в кресло перед очагом. – Годфри, налей‑ка нам еще винца – да не скупись.

– У меня получится быстрее. – Схватив бутылку, Элпью наполнила сначала бокал ее светлости, налила старику и себе, а потом ушла в другой конец кухни и при свете свечи, стоявшей на комоде, принялась рассматривать монету, которую вытащила у графини из кармана. – Фальшивая, – решительно заявила Элпью. – Я знаю. Видела такие в театре. Обыкновенное дерево, только позолоченное.

Графиня в тревоге схватилась за юбки, за пустой карман, а затем хмуро воззрилась на Элпью.

– Воровка – она всегда воровка! – провозгласила почтенная дама.