У самого крыльца Праг задержался, рассеянно поглаживая рукоять хлыста.

– Здорово, Гарс, – сказал он. – Мать дома?

Гарс молча кивнул. Он всегда недолюбливал этого самоуверенного типа. И не потому, что тот прожужжал ему все уши суровыми напоминаниями запрета, касающегося Горизонта.

Однако Прага не смутила неприветливость Гарса.

– Хорошие у твоей матушки псы, – процедил он. Была у него такая привычка – не говорить, а цедить слова, словно Праг боялся, что их запас когда нибудь у него закончится. – И зачем она их столько развела? Куда ни плюнь – в собаку попадешь… Я все прошу ее подарить мне хоть одного – мне то сам бог велел иметь пса, – пояснил он. – А она – ни в какую… Может, походатайствуешь за меня перед Троей, а?

Гарс представил себе, как Праг будет шествовать по улицам поселка с овчаркой или бультерьерому ноги, и такая перспектива ему очень не понравилась. Хранитель Закона правильно понял его молчание.

– Понятно, – подбоченясь, процедил он. – Испугался, что я буду спускать на тебя собаку всякий раз, когда ты будешь подходить к Горизонту ближе, чем на сто метров?.. – Гарс молчал. – Ну и зря… По мне, так чем быстрее ты уберешься за Горизонт, тем будет лучше для всех. Паршивая овца хуже, чем белая ворона! Потому что портит все стадо…

На «паршивую овцу» Гарс, конечно же, обиделся.

– А знаешь, Праг, почему мать тебе никогда не отдаст собаку? – спросил вкрадчиво он.

–Ну?

– Да потому, что она тебе и не нужна. Ты уже сам давно превратился в сторожевого пса, только вот беда – овечки у тебя попались слишком смирные, ни одна из стада не убежит!..

– Смирные, говоришь? – усмехнулся хранитель. – Ты тоже, что ли, смирный?

Дверь, ведущая в дом, открылась, и на крыльцо вышла мать Гарса.

– Что же ты не заходишь в дом? – гостеприимно пропела она. – У меня уже и чай готов… Праг выпрямился.

– Я к тебе, Троя, по делу пришел, – объявил высокомерно он. – А не чаи распивать. И дело это требует разговора с глазу на глаз…

Он бросил косой взгляд на Гарса, гладившего рвущихся с привязи собак.

– Да мне и так уже пора, мама, – сказал Гарс в ответ на немой вопрос матери.

Когда мать и Праг скрылись в доме, он подошел к большой конуре, где на подстилке копошились разномастные щенки, принесенные месяц назад таксой Гретой. Щенки бегали, неуклюже переваливаясь на коротких карикатурных ножках, с любопытством обследуя углы конуры, а Грета, развалившаяся поперек конуры у выхода, угрожающе рычала, когда кто то из ее детенышей пытался выбраться наружу.

– Ты все равно их не сможешь держать в этой будке вечно, – сказал Гарс таксе, когда она оглянулась вопрошающе на него. – Рано или поздно, они все равно выберутся отсюда. Они же – как мы, понимаешь, Грета? – Сука заскулила, уловив грусть в голосе человека. – А мать обязательно посадит их на цепь, как когда то посадила тебя. Поэтому не проклинай меня, когда я заберу одного из твоих малышей… Лучше смерть, чем такая жизнь, верно?

Грета опустила морду, будто примирившись с участью, которая ждала ее детенышей.

Глава 5

Вопреки опасениям Гарса, Люмина не накинулась на него с упреками по поводу того, что он, такой сякой, шатался неведомо где. Настроение у жены значительно улучшилось после вирт экскурсии по Парижу. Она даже, накрыла стол к возвращению Гарса, и они вместе пообедали. За обедом Люмина делилась впечатлениями от французской столицы и своими замыслами будущих вылазок в Виртуальность. Теперь на первом месте у нее почему то стоял Рио де Жанейро. Гарсу пришлось несколько охладить пыл супруги, мечтавшей понежиться на знаменитом пляже Копокабаны.