Фиа совершенно не интересовало, что по отношению к Томасу она была в высшей степени несправедлива. Он никогда не просил ее отводить себе то высокое положение, которое она приписала ему. Не важно, что сейчас у Томаса усталый и измученный вид. Все, что происходило, не имеет никакого отношения к справедливости. Справедливость всегда была для Фиа понятием малодостойным. И сейчас тем более она не собиралась обращать внимание на такие пустяки. Она искала не справедливости, а возмездия.

Томаса, которого она однажды создала в своем девичьем воображении, не существовало. А настоящий Томас вопреки презрению, недоверию, низкому мнению о ней хочет ее.

Фиа остро чувствовала это по его взглядам, нерешительности, когда ему очень хотелось дотронуться до нее и он уступал своим порывам. Но самое главное – она видела, каких усилий ему стоит сдерживаться и не касаться ее. Как напрягается его тело, когда он подходит к ней. Какой запах исходит от него. Она ощущала его желание по возбуждению, которое он пытался скрыть, и по тому, как накалялся воздух между ними, когда они оказывались близко друг к другу. Желание. Презрение. Все смешалось.

Фиа плотнее закуталась в шаль.

– Леди Фиа?

Вздрогнув, она очнулась от размышлений и с огорчением поняла, что плачет. Фиа быстро вытерла слезы тыльной стороной ладони и повернулась к Томасу, поняв, что еще и дрожит.

– Да, капитан Донн, – громко отозвалась она, чтобы он услышал, и вспомнила, что поклялась отомстить ему.

Томас схватил камзол, быстро спустился и ловко накинул его ей на плечи. Неожиданно Фиа стало очень тепло, он словно окутал ее собой, заглушил все остальные чувства.

– Вы хорошо себя чувствуете? Вас больше не укачивает? – поинтересовался Томас.

– Мне намного лучше, благодарю вас. «Черт бы побрал этого человека! Опять он о том, каково мне пришлось недавно», – недобра отметила она про себя, вспомнив, что предстала в невыгодном свете, а ведь задумала его соблазнить. Трудно иметь соблазнительный вид, когда тебя непрерывно тошнит и ты сидишь, склонившись над тазом.

– Вид, однако, у вас не очень здоровый, – пробормотал Томас.

Фиа рассмеялась:

– Капитан, я даже не знаю, как ответить на такую галантность. Уточните, пожалуйста, насколько плохо я выгляжу, – кокетливо попросила она и подумала: «Ну, теперь он наверняка разозлится».

Брови Томаса угрожающе сдвинулись.

– Болезнь сделала вас очень бледной. Под глазами появились темные круги, а в остальном вы, как всегда, неотразимы, – ворчливо произнес он. – Думаю, даже на смертном одре вы будете выглядеть такой же прекрасной.

Это вывело Фиа из равновесия. Она хотела сказать что-нибудь резкое и колкое, но не смогла подобрать ничего подходящего и спросила:

– А вам бы хотелось, чтобы мне и дальше было плохо?

– Зачем? – Томас в недоумении посмотрел на Фиа.

– Чтобы удовлетворить свое любопытство относительно того, насколько плохо я могу выглядеть.

Томас удивился еще больше.

– Я бы никогда не стал поступать с вами так жестоко.

– Неужели? Но вы же похитили меня из моего дома, оторвали от друзей и семьи, увозите в неизвестность и не хотите даже сказать куда. – Она очень мило улыбнулась. – Неужели вы станете обвинять меня в том, что я считаю вас жестоким человеком?

– На то есть причины, – ответил Томас.

– Что же это за причины? – Фиа взмахнула рукой, указывая на море. – Теперь мы далеко от Лондона, и, кажется, вы вполне можете объяснить мне причину такого необычного поступка. Необычного, поскольку вы уверяете, что не собираетесь соблазнять меня.