Кори сжал кулак, стукнул им по столешнице:

— Если б только я раньше догадался, если б вспомнил, кого же напоминает мне этот портрет! Но нет, не вспомнил же!

— Сделай вы это открытие часом раньше, вы бы, несомненно, спасли ему жизнь. Но удача была на ее стороне. Выходит, настаивая на том, что вы где-то прежде ее видели, вы только все ускорили. Она узнала вас и поняла, что время поджимает, что в ее распоряжении совсем небольшой срок. И она это сделала — вероятно, всего за несколько минут до вашего первого предупредительного звонка! Он умер в двадцать одну минуту четвертого ночи: его часы при падении остановились.

— А я звонил ему в три двадцать две или в три двадцать три: я смотрел на часы у себя в комнате! — Кори страдальчески поморщился. — Стрела, наверное, все еще дрожала у него в сердце, он, возможно, и на пол-то еще не рухнул!

— Не надо так переживать. — Детектив попытался подбодрить его. — Это уже в прошлом, ничего не вернешь. Вы для меня сейчас можете оказаться просто бесценным свидетелем: вы именно то, что я все время так настойчиво искал. Наконец-то обнаружилась хоть какая-то ниточка, хоть какая-то связь между двумя из этих четырех мужчин. А Митчелла вы случайно не знали?

— Нет, не знал.

— А Морэна?

— Тоже.

— Но, по крайней мере, вы хоть знали двоих из них. Вы первый свидетель подобного рода, которого мы отыскали и благодаря которому между этими двумя эпизодами устанавливается какая-то связь. Неужели вы не понимаете, что это может значить для нас?

Кори явно в этом сомневался:

— Но ведь я знал их в разное время. С Фергюсоном я познакомился около восьми месяцев назад, на вечеринке с коктейлями. Блисс к тому времени был уже мертв.

У детектива вытянулось лицо.

— Выходит, хоть мы и нашли вас, любая связь между ними двумя будет восприниматься как свидетельские показания с чужих слов, из вторых рук.

— Боюсь, что так. Я и Блисса-то знал только в последние год-два его жизни. К тому времени они с Фергюсоном вроде как отдалились, вышли из орбит друг друга.

— Между ними что-то произошло? Они поссорились? — настороженно спросил Уэнджер.

— Нет. Чуждые друг другу миры, только и всего. Разные виды деятельности, а отсюда и разные интересы: маклерство и искусство. После того как интересы каждого окончательно определились, не осталось никаких точек соприкосновения.

— Не упоминал ли кто-либо из них о Митчелле?

— Нет, насколько я помню, никогда.

— А о Морэне?

— Нет.

— Ну, Митчелл и Морэн тоже наверняка имеют ко всему этому какое-то отношение, — упрямо гнул свое Уэнджер. — Но о них мы пока забудем, возьмем только этих двоих. Я хочу, чтобы вы вот что сделали для меня: я хочу, чтобы вы как следует порылись в памяти, разворошили все до единого упоминания этих двоих друг о друге — Блисса о Фергюсоне и Фергюсона о Блиссе — и попытались вспомнить, в какой именно связи то или иное упоминание было сделано, какой именно темы или предмета оно касалось. Женщины, лошадки, деньги — что бы там ни было. Вам понятно? Моя теория заключается в том, что есть какая-то точка, в которой эти четыре жизни пересекаются — а может, также и другие жизни. Но поскольку этих других я не знаю, придется пока ограничиться четырьмя. Как только я найду эту точку, я смогу, вероятно, вычислить дальнейшие действия этой женщины. А возможно, и опередить ее, раз уж мне не удалось отыскать ее сразу после совершения ею преступлений.

Уэнджер — шефу:

— Собственно говоря, чтобы устранить все препятствия, я собираюсь сделать то, что, вероятно, покажется нам верным провалом. Я хочу совершенно исключить эту женщину из своих расчетов, словно ее и не существовало.