И чего я благодаря этому добилась? Сначала просидела всю ночь со среды на четверг, а теперь вот сижу в ночь с четверга на пятницу возле своего компьютера и телефона, ожидая звонка из одного из мест, куда, по нашему мнению, отправится наш субъект — из Окленда, Далласа, Вашингтона или Кливленда. Я жду сообщения о пожаре в жилом доме — таком пожаре, к которому может иметь отношение наш субъект.

Но до сих пор — ничего. Нет, вообще-то пару звонков поступило: пожар в каком-то жилом доме в городе Саусалито и пожар в ресторанчике в Кливленде. Во втором случае, возможно, имел место поджог, совершенный собственником ресторанчика, решившим завязать со своим бизнесом и пытающимся разжиться деньжатами за счет страховки, однако это явно не имеет никакого отношения к нашему субъекту.

Сейчас уже пять часов утра, пятница. Я сплю лишь урывками с самого вторника. Мне необходимо поспать несколько часов, чтобы я смогла продолжать дежурить и сегодня — то есть в ночь с пятницы на субботу, — ибо сегодня наш субъект уж точно кого-нибудь убьет. Очень простая математика: если он собирается убить двух человек на этой неделе до воскресенья, то первое из этих двух убийств он должен совершить вечером в пятницу.

Прекрасно. Я абсолютно точно знаю, что это произойдет именно сегодня вечером, а я уже буквально засыпаю прямо за рабочим столом.

Я чувствую себя измученной, ощущаю слабость в коленках, мои шея и спина достигли уже, наверное, стадии трупного окоченения, пальцы ноют от торопливого шлепанья по клавиатуре компьютера в течение всей ночи, перед глазами туман… Вот в таком состоянии я покидаю здание ФБР и еду во взятом напрокат автомобиле в отель. Доехав до него, я выбираюсь из автомобиля и хлопаю дверцей. Свежий воздух осеннего утра приносит мне некоторое облегчение (улица — о да, я все еще помню, что существует такое понятие, как улица, и что там свежий воздух!).

За моими глазными яблоками возникает боль, и мое поле зрения обрамляется чем-то темным, как если бы я смотрела в туннель. Я осознаю, что мне просто необходимо как можно быстрее лечь спать. Хотя бы на несколько часов…

— Это она! — слышу я крик какой-то женщины.

Моя реакция хотя и стала замедленной, но все же я моментально отскакиваю в сторону. Я так реагирую на внезапно возникшее ощущение опасности, и проходит больше времени, чем потребовалось бы в обычной ситуации, прежде чем я осознаю, что женщина и мужчина, ринувшиеся ко мне, не собираются причинять мне никакого вреда. По крайней мере физического.

Женщина держит в руке диктофон, мужчина — видеокамеру.

— Агент Докери! — Журналистка, хорошенькая молодая афроамериканка, не дает мне пройти. — Меня зовут Дайан Белл, я из газеты «Чикаго трибюн».

Это для меня нечто новое: ко мне впервые обращается подобным образом журналист. В моем мозгу мелькают соответствующие данной ситуации фразы: «Никаких комментариев» и «Я не агент», — но вместо этого я говорю:

— Чего вы хотите?

— Агент Докери, насколько я понимаю, вы разыскиваете по всей стране серийного убийцу — человека, который, возможно, убил десятки людей и устроил пожары, чтобы скрыть следы своих преступлений.

— Я… я… — Качая головой, я выставляю перед объективом камеры ладонь и начинаю шагать по направлению к своему отелю. — Я не могу давать комментарии относительно проводимого расследования.

Я произношу эти слова машинально. Я не раз слышала, как их произносили другие люди — попавшие под шквал критики политические деятели и прокуроры с каменными лицами. «Никаких комментариев. Мы не можем давать комментарии относительно проводимого расследования».