— Похож. На злого таракана, который всех пугает своими усищами…

   Странная у бабы фантазия! Григорий Матвеевич машинально ощупал верхнюю губу, начисто лишенную растительности.

   —… которых на самом деле нет, — грустно улыбнувшись, закончила женщина. — Одна фикция осталась. И — фанаберия беспредельная.

   — Уйди! Не зли меня!

   Женщина не испугалась, не отшатнулась, наоборот, склонилась к мужу. Горячо зашептала:

   — Уйдём вместе. Совсем уйдём, Гриша. И — с чистого листа. Вдруг еще не поздно, вдруг получится?

   Злость исчезла, вместо нее жалость и недоумение. Окончательно у бабы поехала крыша — бормочет, сама не знает что. Вся жизнь Григория Матвеевича — в его бизнесе, в зеленных стопках, которые хранятся в потайном сейфе, в любимых собачках, в немалой недвижимости, в привычке повелевать. Бросить все это, превратиться в обычного, задолбанного житейскими проблемами обывателя?

   — Что ты говоришь, Катя? Подумай…

   — Денег на две жизни хватит, если — вдвоем, — не обращая внимания на возражения супруга, продолжила шептать Екатерина. Будто разговаривала не с мужем — с Господом. — Нам отпущено по одной жизни каждому. И той осталось совсем немного. Зачем этот непосильный груз, планы великие, какие-то придуманные задачи? Ты пустоту внутри себя заполняешь обманом. Как этот твой портрет. Который сам с себя рисуешь.

   Все что сейчас говорит жена, Мамыкин и сам знает. Часто бессонными ночами кается, сам себе даёт слово изменить жизнь, но по утрам приходят совсем другие мысли, и он снасмешкой вспоминает ночные покаяния.

   — Что ты прицепилась к портрету, Для удовольствия пишу.

   — Нет, Гриша, опять для обмана. Иллюзию создаешь, будто ты есть. А настоящего Мамыкина уже давно нет…

   Опять она озвучивает ночные мучения, с досадой подумал Григорий Матвеевич. Ведь, на самом деле, он есть и его нет. Единство противоположностей. Фантасмагория какая-то, мистика!

   — Я есть, — неуверенно заявил Мамыкин. — И обет тоже есть. Отомстить за мальчика… Крест на мне…

   — Крест бывает и от лукавого. Одумайся, Гриша…

   — Нет!

   Ярость затопила сознание. Его пытаются лишить смысла жизни? Никогда всемогущий Мама не превратится в ничтожество, никогда он не станет унижаться, выпрашивать подачки!

   — Тогда я одна. Совсем одна. Ничего твоего мне не надо. Память о сыночке осталась — не запачканная идиотской местью, лютостью твоей… И этого мне хватит… Прощай, Гриша, ухожу…

   Мамыкин проводил жену взглядом, в которым смешалось горечь и уверенность в своей правоте. Снова единство противоположностей. Никуда она не денется — съездит в свой любимый монастырь, помолится и, успокоенная, возвратится к мужу. И не только к нему — вернётся к богатству, к возможности тратить деньги, не считая …

   Горько сладкие размышления прервало телефонное мурлыканье. Докладывал Чертило, такую кликуха приклеили юркому, ловкому гвардейцу. В городе появился рыжий бизнесмен. Новость — так себе, на тройку с двумя минусами. От кормушки так просто не отказываются, а консервное предприятие — самая настоящая кормушка. Лавриков-младший должен был появиться, вот он и приехал. Наступил последний раунд. И Мама обязательно его выиграет. Не по очкам — нокаутом.

   Только одно настораживает — встреча московского бизнесмена с Сизарем.