Жаклин Уинспир. Незавершенная месть. Среди безумияМейси Доббс – 5
Незавершенная месть
Посвящается моим родителям, Альберту и Джойс Уинспир, с бесконечной любовью.
Из всех даров, что способен один человек преподнести другому, самые значимые и вневременные – это любовь без изысков и умение рассказывать истории. Кларисса Пинкола Эстес, «Дар рассказа. Мудрая сказка о том, что такое «достаточно»
…Наносимую человеку обиду надо рассчитать так, чтобы не бояться мести. Никколо Макиавелли (1469–1527), «Государь» (пер. Г. Муравьевой)
Лучшее отмщение – это полное прощение. Джош Биллинг, юморист, США (1818–1885)
Пролог
Начало сентября 1931 года На ступенях кибитки, расположенной в некотором отдалении от остального табора, сидела старуха. Вынув из кармана глиняную трубку, она повздыхала над остатками табака, передернула плечами, чиркнула спичкой по ободу таза, притороченного к кибитке. Подожгла табак, сунула мундштук в иссохший рот, стала втягивать живительный дым. Под лестницей посапывал пес. Старая цыганка знала: одно ухо у него всегда востро, один глаз вечно бдит, отслеживает каждое движение хозяйки. Она была известна как тетушка Бьюла Вебб («тетушку» к имени старшей в таборе прибавляют все цыгане). Посасывая трубку, Бьюла щурилась на окрестные поля, поглядывала на хмельник, что располагался за полями. Хмель вызрел, думала она; ароматные зеленые шишечки висят рядами, дожидаются проворных рук сборщиков. Скоро из Лондона понаедут эти самые сборщики – к сентябрю они приурочивают отпуск, берут с собой жен и детей. Все, все будут работать на хмельнике. И цыгане из табора тетушки Бьюлы, и гадже из окрестных деревень. Гадже. Очень их много – тех, кто живет в домах, тех, кто не принадлежит к кочевому племени. Соплеменники тетушки Бьюлы в чужие дела не лезут, занимаются исключительно своими; проблем не создают. Тетушка Бьюла надеялась, что нынче цыганские метисы на сбор хмеля не нагрянут. Истинный рома никому не доверяет, а цыганскому метису – меньше всех. Одни проблемы от этих полуцыган, думала тетушка Бьюла. Обычаев старинных не чтут, а туда же – кочевать пытаются, даром что не лошадок в кибитки впрягают, а грузовиками их буксируют, а что такое грузовик? Костотряс, и больше ничего. Бьюла оглянулась на кибитку, которой владел Вебб. Просто Вебб – так она его называла. Сын. Крохотная дочка Вебба, Бусал, тоже полуцыганка, выходит; но уж такая она смугляночка, такая глазастенькая – любо-дорого глядеть. Из-под днища кибитки Бьюла извлекла четыре жестяных таза. Один – для мытья посуды; второй – для стирки; третий – мыться самой, четвертый – прибираться в кибитке. Натаскала хвороста, раздула угли, повесила над костром чайник. Сидеть без дела было ей непривычно и неприятно. Пока чайник закипал, тетушка Бьюла вязала букеты из диких астр: пойдет от дома к дому, станет продавать цветы. Навязав целую корзинку букетов, Бьюла снова уселась на ступенях кибитки. Знает она этих гадже, этих деревенщин; завидят ее на улице – отворачиваются, боятся встретить взгляд черных, как мокрая галька, глаз на смуглом, сморщенном лице. Брезгуют глядеть на золотые сережки-обручи, на головной платок, на широченную поношенную юбку из пунцовой шерсти – словом, на все эти цыганские атрибуты. А то еще детишки дразнятся: – Эй, чернавка-попрошайка, куда идешь? Ты что, оглохла? Отвечай: оглохла, старая ворона? Бьюле в таких случаях достаточно посмотреть на охальника, погрозить черным, как уголь, указательным пальцем, изрыгнуть протяжную гортанную фразу. И куда только девается гонор? Малышню как ветром сдувает. Что интересно: женщины первые отворачиваются от тетушки Бьюлы, но в деревне есть несколько – достаточно для заработка, – что открывают двери на стук, суют в черную ладонь пенни, хватают астры (побыстрее, чтобы не коснуться цыганки). |
