Пошарив в карманах, Мона находит пустую коробку из-под патронов – завалялась после боя в каньоне. Тщательно примерившись, она швыряет коробку прямо по коридору. Перекатываясь, она громко звякает.

– Что это было? – вскидывается один.

Мона врастает в стену. Слушает приближающиеся шаги. Из ответвления показываются двое – и, конечно, сворачивают туда, откуда слышали шум; глянуть в другую сторону им и в голову не приходит.

Поэтому тот, что слева, невероятно удивляется, когда Мона втыкает ему нож в ямку за коленом, а второй, опешив, не успевает и оглянуться, как она бьет его рукоятью «Глока» в висок.

Оба валятся на пол.

– Нога… – с каким-то удивлением выговаривает порезанный. – Что с моей ногой?

«В этих телах раньше были люди, – думает Мона. – Знать бы, куда они ушли…»

Но оставлять этих двоих так нельзя, и позволять им перескочить в тела других бедолаг тоже не хочется. Поэтому Мона, нагнувшись, подрезает обоим сухожилия за коленными чашечками.

– Вторая нога! – вскрикивает первый подрезанный. – О, вторая нога.

– Заткнись, – тихо советует ему Мона. – Обездвижить можно и менее приятными способами. Хочешь попробовать?

Он не отвечает. Мона подозревает, что ему неизвестно слово «обездвижить».

Ну и ладно. Оставив этих двоих позади, она направляется к двери, которую те стерегли.

Дверь она приоткрывает с осторожностью. За ней типичная кобурнская лаборатория (комната с линзами, конечно, нетипична) – голые бетонные стены в пятнах и тенях давно пропавшего оборудования. Миссис Бенджамин мешком обмякла в углу, а середина комнаты занята женщиной в голубом. Видимо, обе углубились в дискуссию.

Женщина в панаме говорит:

– …знаешь, что я побывала дальше тебя, старшая сестра?

– Вот как? – Миссис Бенджамин выглядит ослабевшей и не слишком заинтересованной.

– Ты застряла в Винке вместе с остальными. А я доходила до самой границы. Умирая, я оборачивалась молнией в изгибе неба над нами… и уносилась к пределам. Каждый раз. Или даже выходила за них – совсем немного. Можешь ли ты сказать то же о себе?

Миссис Бенджамин не отвечает.

– Нет. Я даже побывала в этом их «Придорожном». Там я с ними встречалась. Мне помогали «туземцы». Здесь все думали, что это за границей. Никто даже не попытался проверить, вы ленивы и робки. А я проверила. Я там побывала. Подумать только, как глупо: шайка тупых пьяниц и наркоманов приканчивают пятерых старших в семье. Хочешь знать как? – Нагнувшись, она что-то поднимает с пола: маленькую лакированную шкатулку. – Я хотела убить Первого, – продолжает она, – но точно не знала, что для этого требуется. Поэтому в последний раз я велела им захватить два тотема. Просто на всякий случай. Запас карман не тянет, не так ли? Сегодня утром мне пришлось выбраться за ним в «Придорожный». Заставила ты меня попутешествовать, сестра.

– Тотемы? – недоумевает миссис Бенджамин.

– А, так ты не знаешь? Нет, откуда тебе. Слушай, помнишь, мы рассказывали друг другу сказки о дикаре?

Миссис Бенджамин чуть оживляется, но молчит по-прежнему.

– Конечно, помнишь. О настоящем первенце, самом первом ребенке Матери. Но он Ей не угодил, и Она его бросила. А мы вечно уверяли друг друга, что он следит за нами, за всем, что мы делаем, в надежде догнать нас.