|
Это требовало от монарха огромного напряжения. Целыми днями был занят. От различных должностных лиц, общественных и частных организаций на имя царя шел огромный поток докладов, памятных записок, прошений, ходатайств и другой корреспонденции по самым различным вопросам. Вся эта лавина оседала в Императорской канцелярии и различных других центральных учреждениях. Определенная часть попадала к императору, который все это внимательно читал, на что ежедневно уходило несколько часов. У Николая II, как и у его отца, не было личного секретаря: он считал, что сам должен работать со своими бумагами.
Каждый день на приеме бывали министры, крупные военные чины, родственники, занимавшие различные должности в госаппарате, русские и иностранные дипломаты и многие другие. Почти каждый ставил какой нибудь вопрос, который часто требовал незамедлительного разрешения. Во многих случаях именно императору приходилось формулировать решения в широком диапазоне проблем: от поиска места под строительство царскосельской оранжереи до формы и времени объявления войны. Уклониться от принятия решений было невозможно. Много времени отнимали смотры и парады войск, участие в торжественных церемониях. Достаточно точное суждение о Николае II принадлежит Уинстону Черчиллю, заметившему: «Он не был ни великим полководцем, ни великим монархом. Он был только верным, простым человеком средних способностей, доброжелательного характера, опиравшимся в своей жизни на веру в Бога». Последнее наблюдение известного английского политика очень точно. Вера в Бога, искренняя и глубокая, с ранних лет и до последнего земного часа, многое объясняет в жизни последнего русского царя. В 1894 году, еще цесаревичем, он писал матери: «Во всем волен Бог один, Он делает все для нашего блага, и нужно с молитвой покориться Его святой воле! Это верно, но иногда чрезвычайно тяжело!» Этот мотив звучит постоянно в письмах Николая Александровича матери. Мария Федоровна сама отличалась глубоким религиозным чувством, любила сына и понимала его. Он ей сообщал самое заветное, что хранилось в глубине души. «Я с покорностью и уверенностью смотрю в будущее, известное только Господу Богу. Он всегда все устраивает для нашего блага, хотя иногда Его испытания и кажутся нам тяжелыми; поэтому надо с верою повторять: «Да будет воля Твоя» (3 августа 1898 года); «Нужно положиться всецело на милосердие Божие в уверенности, что Он знает, зачем нужно испытывать нас здесь. Я постоянно повторяю себе внугренно, что никогда не следует падать духом, а, напротив, нужно с твердою верою смотреть на будущее и надеяться на помощь и благость Господа» (7 марта 1901 года); «Господь поставил меня на трудное место, и я твердо верю, что Он поэтому не оставит меня без своего благословения и помощи» (4 апреля 1902 года); «Господь в своей благости ниспосылает нам грешным людям испытания, в то же время прибавляет нам и силы для безропотного перенесения этих испытаний» (20 августа 1902 года); «Я несу страшную ответственность перед Богом и готов дать Ему отчет ежеминутно, но пока я жив, я буду поступать убежденно, как велит мне моя совесть. Я не говорю, что я всегда прав, ибо всякий человек ошибается, но мой разум говорит мне, что я должен так вести дело» (20 октября 1902 года). Вера давала надежную опору в окружающем мире, помогала мужественно и достойно переносить любые испытания, неприятности, трагедии. Но эта же великая вера делала монарха нередко больше созерцателем, чем активным фигурантом политического действия. Среди цинизма, безверия, нигилизма, конформизма, социальной демагогии и непримиримости, характеризовавших русскую политическую сцену в конце XIX – начале XX века, верующий в Бога, почитающий традицию, милосердный и доброжелательный политик не мог не проиграть свою историческую партию. И его проигрыш стал проигрышем всех и вся в России. Мысль о грядущем крушении самодержавной империи в конце XIX века казалась совершенно абсурдной. |
