Хитоми и Лэй также бросились помогать мне одеваться. От корсета я сразу отказалась, заявив, что такой боли не стоит, ни один gikay советник. Остальные, на сей раз, согласились, что рану, действительно, тревожить не надо. Меня еле-еле успели впихнуть в платье, прикрыв босые ноги подолом, когда дверь без стука (вот хам!) распахнулась, чуть не сшибив подглядывающую эльфийку, и в дверях показался расфуфыренный эльф.

    – Где эта презренная лгунья!– обвел он всех присутствующих в комнате пылающим взглядом. Видно, по его мнению, только я была достойна такого эпитета поэтому, остановившись глазами на мне, тот потребовал:– Немедленно извинись перед моею дочерью, наглая дрянь!

    – Советник, вы должны покинуть комнату!– строго сказал стражник за его спиной.

    – Я сам знаю, что я должен! И никакой человеческий выродок мне не указ!– гаркнул на него советник.

    Стражник-полуэльф крепче обхватил копье, нисколько не скрывая того, как бы ему хотелось вонзить его в обидчика. За дверями начался собираться народ, стремясь успеть на скандальное представление.

    – Его Величество строго-настрого запретил впускать в эту комнату кого-либо кроме личных друзей госпожи Лацской,– процедил он сквозь зубы.

    – Да я, хвала Та'алиссе, не являюсь другом этой подстилки, как эти две потаскухи,– ткнул он пальцем в сторону Хитоми и Зельфиль.– Но в комнату войду, чтобы вытрясти из этой сучки правду! Та-а-ак… Да я…

    – Советник, не смейте оскорблять порядочных женщин!– воскликнула госпожа Зельфиль, побледнев от гнева. Хитоми ничего не сказала, но ее раскосые глаза загорелись холодным огнем, так что Тоал'Элени стоит теперь почаще посматривать за спину, как бы сюрикен в задницу не прилетел.

    – Это ты-то порядочная?! Нарожала мерзких полукровок, от которых ничего кроме гадости,– теперь он ткнул пальцем в меня,– не видывали! Или эта косоглазая рабыня?! Которая только и может, что монарха ублажать и то погано, раз он по другим шляется!

    – Да что ж это…?! – попыталась что-то противопоставить ему госпожа Зельфиль, но губы у нее задрожали, и она обвела толпу беспомощно-просящим взглядом. Но никто не откликнулся.

    Рука госпожи Хитоми плавно заскользила по шелковому наряду к поясу. Я перехватила ее, чуть качнув головой.

    – Пш-шел вон отсюда, хам!– прозвучал холодно-презрительный голос, в котором я с трудом опознала свой. На мгновение мне показалось, что это бабушка, так была схожа интонация.– Здесь тебе не бордель, чтоб с ноги дверь открывать.

    – Что-о-о?!

    – Повторяю для больных дебилизмом: выйди вон!– я взяла тон, каким обычно моя бабушка говорит с равными, но недостойными ее внимания. Вот только боюсь, на словесное изящество меня не хватит.

    – Не сметь!!! Я – советник самого короля, орденоносец…

    – Да мне трижды начхать, кто ты и что ты носишь! Для меня ты свинья!.. Хамло непотребное!.. Как язык только повернулся женщинам такое сказать?! Козел драный!..

    – Ты, человечица убогая, как ты вообще дерзнула вякать на меня?!

    – Молчать!!!– стекла жалобно звякнули и покрылись инеем.– Приперлась без приглашения какая-то разноряженая задница и в моей комнате еще смеет оскорблять меня и моих гостей! Iokar gjkay, da joldi an oher mote! Ты что думал я это все терпеть буду?!.. De-lati ax v''jopaa! Совсем страх потерял?!.. Прийти к боевому магу, чтобы облить помоями?!! Кому мозги на хранения сдал, индюк щипаный?! Или ты думал, что я как ваши дамочки с жалобными петициями к королю побегу? А вот х… вам! Mat'' vasu ufsi razdolat''! И стоишь ты до сих пор в полном здравии только потому, чтобы суметь перед королевским судом ответить, как сумела твоя семейка до предательства сумела докатиться!.