– Стой! Стой!

Но Паршин его не услышал. Выбросив из головы мечты о колбасе, он заставил себя сосредоточиться на предстоящей беседе. Валеев в сердцах сплюнул, порыскал глазами в поисках машины, на которой он мог бы догнать следователя, но ничего подходящего не увидел. В спецфургоне кипела работа, а водитель «пазика» ковырялся под капотом, при этом на его лице читалось такое раздражение, что было понятно: в ближайшее время колымага точно не заведется.

Валеев отыскал глазами стажера Сидоркина и направился к нему.

* * *

У ворот ИТК-7 Паршина остановил охранник. Изучив его удостоверение, он связался по телефону внутренней связи с кабинетом начальника колонии, и вскоре капитан уже шагал по дорожке, ведущей к административному зданию.

Веденеев встретил его на крыльце. Потирая лицо, осунувшееся от бессонной ночи, он поздоровался кивком головы и предложил:

– Давай постоим на свежем воздухе, покурим. Голова кругом идет от бесконечных поисков.

– Можно и покурить, – согласился Паршин. Он поднялся на крыльцо, оперся о перила и, повторив жест Веденеева, потер ладонями лицо.

– Выглядишь неважно, – улыбнувшись, произнес Веденеев. – Что, не двигается дело?

– Не двигается, будь оно неладно, – подтвердил Паршин.

– И у меня не двигается, – признался Веденеев. Он достал из кармана пачку «Казбека» и протянул следователю. Тот помотал головой, отказался. Веденеев прикурил, глубоко затянулся и, выпустив клуб дыма, спросил: – К нам по делу или от нетерпения?

– Хочу еще раз поговорить с Колодниковым, – ответил Паршин. – Да и с вами мы разговор до конца не довели. Хотелось бы послушать историю, которая произошла с Завьяловым в начале его отсидки.

– Какую историю? – не сразу вспомнил Веденеев.

– В свой первый приезд я спрашивал, была ли у Завьялова причина бежать из колонии, вы сказали, что кое-что было, – напомнил Паршин.

– Ах, это! Что ж, расскажу, хуже ведь не станет, – полушутя произнес Веденеев. – Вот только папиросу докурю.

– А вы курите и рассказывайте, – попросил Паршин.

Веденеев снова затянулся.

В начале отсидки Завьялов занимал место рядом с парнем по кличке Хата. На работы вне колонии их не назначали, трудились они только «за колючкой». Завьялов пришел в зону на три месяца раньше Хаты, но друзьями не обзавелся, хотя и врагов не нажил. А вот Хата, как только появился в ИТК, сразу же начал конфликтовать с сидельцами, а все оттого, что в этой же колонии отбывал наказание его троюродный брат, человек испорченный до мозга костей, но умудрившийся до сорока пяти лет ни разу в тюрьму не попасть.

С Хатой у них и возник конфликт, вернее, Леня Факел начал доставать Хату, буквально прохода ему не давал, пока старший по блоку не приструнил Факела. Он забрал у него считавшуюся престижной работу в прачечном комплексе и отправил валить лес. Не самое мудрое решение, но на время в блок вернулись порядок и покой.

Спустя месяц Факел, получивший отгул за поврежденную на лесоповале ногу, остался в бараке в дневное время. Вместо того чтобы наслаждаться отдыхом, он проскользнул в прачечную и начал угрожать Хате расправой за то, что тот занял его место. Завязалась драка, ожесточенная и кровавая.

В какой-то момент в прачечной появился Завьялов. Оценив обстановку, он бросился на обидчика и так отметелил его, что тот чудом выжил. Когда подоспела охрана, Завьялов сидел на Лене верхом и колотил его затылком о бетонный пол. При этом лицо его искажала страшная гримаса, не имеющая ничего общего с человеческим выражением лица.