Я так боюсь за вас. Я не хочу вас оставлять...

 Она вспомнила Хайна. А если пока ее здесь не будет    прорыв, и кого то из них убьют... Хотя чем поможет ее присутствие? Хайн вот ничего не смог сделать.

  Я боюсь за Фаля. Скоро распределение...

  Танкисты рискуют все равно меньше, чем гэйны...

  Но все равно же рискуют.

  А мы за тебя боимся. Всю жизнь боимся.

  Я знаю,   Ивик умолкла, не в силах выразить все чувства: тоску, вину свою неизбывную, безграничную любовь, нежелание расставаться ни на секунду... Вот так бы сидеть и сидеть в обнимку с дочкой, всю вечность. И не нужен нам никто. И ничто больше в жизни не нужно.

  Прости, Миа. Я знаю, что я плохая мать.

  Ты? Ты самая лучшая в мире. Я не вру, это честно.

  Вы же меня почти не видели...

  Так же, как все. На выходных, на каникулах. Но при чем тут это    ты все равно самая лучшая!

 Вот поэтому и хочется верить в Царствие Небесное, подумала Ивик. Жить так невозможно, никогда не размыкая объятий    но ведь и разомкнуть их нельзя. Потому и веришь... Да собственно, конечно, я верю в мир, где никогда, никогда не придется оставлять любимых, где любовь будет    всегда. Вечно. Постоянно. Каждый миг. Совершенная, без всякой конкуренции одного с другим, без мучительных выборов... Есть же она, абсолютная, совершенная любовь.

 Вот Миа же прощает мне все    отсутствие мое в их жизни, мое творчество, вечный страх за меня. Все прощает. Потому что она    просто чудо. Ивик провела пальцем по лицу дочери    полукруглые ровные бровки, носик, дейтрийские высокие скулы, пухлые губы...

  Детка моя. Детка, как я люблю тебя.

  Ивик,   крикнул Марк из соседней комнаты,   иди сюда! Мы тут думаем, может, прогуляться пойти! Ты как?

 Ивик оторвалась от Миари, взъерошила ей волосы, и улыбнувшись, вышла в гостиную.

 Мельком подумав, что нормальной, человеческой дейтрийской жизни ей осталась    всего неделя.

Secunda 

 Ивик, жена бригадира, за годы жизни незаметно для себя нахваталась знаний об отделке помещений и даже    практических навыков.

 Неожиданно это умение пригодилось ей теперь    небольшую квартирку в многоэтажнике, снятую с помощью миграционного центра, пришлось обустраивать самостоятельно. Ивик купила на скудное первичное пособие самых дешевых обоев, дрель, замазку, краску и кисти, прочие необходимые для ремонта мелочи, повязала на голову косыночку    и взялась за дело.

 Это было даже забавно    она еще не успела толком изучить обстановку, и ремонт оказался ее первым серьезным предприятием в Дарайе. Ивик не проходила серьезной адаптации    ее просто бросили в холодную воду; уже сегодня ей предстояла встреча с резидентом, а значит    начало агентурной работы. На Триме людей кондиционировали годами.

 Здесь в этом просто для меня нет необходимости, понимала Ивик. Она тщательно прокрашивала валиком стены небольшой кухни, подмешав зеленую краску к белой в небольшой пропорции. Получался приятный нежно салатовый цвет. Темно зеленые кухонные шкафчики и приборы достались ей вместе с квартирой; на время покраски Ивик завесила мебель полиэтиленовой пленкой. Адаптация на Триме нужна, потому что там мы работаем под триманцев; мы должны выглядеть, как свои. Здесь же Ивик была собой    Ивенной, эмигранткой с Дейтроса, и жила в обычном эмигрантском районе    тивеле. Только имя сена ей изменили   Ивенна иль Мар.

 Позади был полугодовой курс переподготовки на Дейтросе.