— Он шо, у вас немой? — рявкнул Михалыч и, схватив за воротник побледневшего Белодеда, прошипел: — А ты шо скажешь, гнида?

— Мы… мы из рабочей команды, — промямлил тот.

— Из рабочей? И где же ты робыл, шо таку харю наел?

— У-у… меня она всегда такая, я…

— Не бреши, падла! Я вас, сук продажных, насквозь вижу! Щас ты у меня по-другому запоешь! — пригрозил Михалыч и, обернувшись, позвал: — Мыкола, подь сюды! Е работа для тебя.

Верзила, сидевший на пеньке и все это время угрюмо наблюдавший за происходящим, достал из кармана ватника казацкую нагайку и, помахивая ею, двинулся к диверсантам. Обстановка все больше накалялась.

Масла в нее подлил партизан, копавшийся в кузове. Он нашел мешок с красноармейским обмундированием и, потрясая им, крикнул:

— Михалыч, ты подывысь на цэ! От же падлюки!

Злорадная ухмылка зазмеилась на физиономии «мордатого», и, надвинувшись на Белодеда, он зловеще процедил:

— Ну, сука, кажи, шо цэ за рабочая команда?

— Э-это не наше, — промямлил тот.

— Не бреши, гад!

— Кончай его, Михалыч! Цэ ж диверсанты! Шпионы! — вопили партизаны.

Бурая физиономия Михалыча по цвету уже напоминала бурак. Он вышел из себя и пнул Белодеда в живот. Тот рухнул на землю и, завыв на одной ноте, закрутился волчком. Диверсанты попятились назад, но грозные окрики и лязг затворов автоматов заставили их замереть. Со страхом и ненавистью они смотрели на беснующегося «мордатого». Ему вторили партизаны:

— Михалыч, шо с ними чикаться? В расход их! В расход!

Кольцо разъяренных партизан все тесней сжималось вокруг диверсантов. Они, затравленно озираясь по сторонам, пятились к грузовику. Развязка неумолимо приближалась. У кого-то сдали нервы, он рванул ворот ватника и истерично закричал:

— Стреляй, стерва! Мало я вас, курв…

Автоматная очередь, заглушая голоса, просвистела над головами диверсантов и высекла сноп искр из скалы. Михалыч в последний момент успел подбить руку автоматчика.

И здесь у Шаликашвили нервы сдали окончательно. Всхлипнув, он рухнул на колени и взмолился:

— Не стреляйте! Я все скажу! Все… Это — диверсанты! У них важное задание. Рейхер — старший. Петренко…

Договорить Шаликашвили не успел. Удар сапогом пришелся ему в лицо и опрокинул на спину. «Мордатый» вскинул автомат и нажал на курок — очередь снесла у Шаликашвили полчерепа.

Глава 13

Раскатистое эхо выстрелов еще долго гуляло по окрестностям, пока не затерялось в глубине гор. Остолбеневшие диверсанты обескураженно смотрели то на партизан, то на распластавшееся тело Шаликашвили. Окончательно их повергло в шок неожиданное появление на поляне целого и невредимого Рейхера. Он вышел из-за скалы, его руки были развязаны, а фуражка по-прежнему щеголевато сидела на голове. Рядом с ним, как ни в чем не бывало, вышагивал командир партизан. Его подчиненные, оставив диверсантов в покое, стали в строй, и «мордатый» подал команду:

— Смирно!

— Вольно, Михалыч, это уже лишнее, — махнул рукой.

— Вольно! — повторил тот.

Строй лжепартизан рассыпался, и они возбужденно загалдели. А диверсанты продолжали стоять, как окаменевшие. То, что с ними произошло за последние полчаса, трудно было представить в самом кошмарном сне. На что, казалось бы, тертый калач Петренко, и тот изменился в лице. После «круга гладиатора» подобного коварства от Штайна вряд ли он, да и кто-либо другой ожидал. И когда шок прошел, их прорвало: одни вслух, а другие, бормоча под нос ругательства, принялись костерить на чем свет стоит лжепартизан.