— А при чем тут золото?

— Последними, кому дядя помогал, были Голдберги. Глава семьи занимался изготовлением эксклюзивной посуды, на которую наносилось сусальное золото. Как считаешь, имелось оно у него? И во что переводилась прибыль в период инфляции? — Кирилл покивал. — А когда ты подаешься в бега, то берешь с собой ценности. Причем те, что много места не занимают. На мебель — плевать. Если есть картины, то они вынимаются из рам и скручиваются. Даже столовое серебро многие переплавляли в плоские слитки. С ножами, вилками намучаешься, а куски металла можно вшить в одежду.

— Это все понятно. Но разве добро Голдбергов не изъяли при аресте?

— Оно не обнаружилось. Значит, было надежно спрятано, скорее всего, дядей. Мы с матушкой, покойницей, считали, что он не просто так помогал евреям. Кто будет рисковать жизнью за идею?

— Многие так делали, — заметил Хан, но старик пропустил его реплику мимо ушей.

— Брал мзду с жидов, точно.

— Это оскорбительное слово. Не употребляйте его, пожалуйста, — Киру оно резануло слух. Хотя к тому, что его русской свиньей обозвали, отнесся спокойно. Парадокс!

— Лично я ничего против евреев не имею. В отличие от бабки, но она дитя своего времени. Тогда антисемитизм был нормой. У нас, в Германии, точно.

— Знаю. Я по образованию историк.

— Еще один потомок Хайнца с бесполезной профессией, — хмыкнул старик.

— А вы кем работали, можно узнать?

— Снабженцем. Поставлял на социалистические стройки все: от техники до питьевой воды.

— Хорошо зарабатывали?

— Прекрасно.

— Но живете в подвале, который вам от матери достался, — не смог смолчать Кирилл.

— Думал меня подколоть? — закашлялся Фредди, или, как оказалось, рассмеялся. — Но я обожаю это место. Я тут вырос, и в этом подвале мне даже воздух, чуть спертый, нравится. А что касается заработка… Мы жили в ГДР, считай, при социализме. Богатых у нас, как и у вас, не было, поэтому я тратил деньги не считая, жил на полную катушку. А сейчас государство платит мне хорошую пенсию. Выходит, все я делал правильно.

— Наверное. Но давайте вернемся к вашему дяде. Он, как вы с матушкой думали, наживался на евреях, которых у себя укрывал…

— Припрятал он где-то золотишко, но сам не смог им воспользоваться — расстреляли его. Так что где-то оно лежит, ждет, кому в руки попасть.

— Если честно, золото меня мало волнует.

— Ты дурак? Что может быть ценнее?

— Для меня — это. — Кир достал из кармана нож.

— Я такой у Георга-пекаря видел.

— У него я его и купил.

— За сколько?

— Тысячу евро.

— Тратишь огромные деньги на ерунду, а золото тебя не волнует? Чудак ты! — И, допив кофе, Фредди встал со стула. — Пойду воздухом подышу. Это он так Кира выпроваживал, но тот и сам уже собирался уходить. Толку от старика ноль, а негатив от него прет такой, что кожа зудит.

Они вышли из подвала. Хан с наслаждением вдохнул прохладный воздух. В квартире Хайнца было очень душно, жарко и воняло табаком. Кофе пах тоже, и весьма приятно, но его аромат не перебивал остальные, в том числе старости. Люди в возрасте источают его, не все, но многие.