Так как миссис Паркер строила из себя благородную леди, то она считала ниже своего достоинства броситься вдогонку за Жаклин, которая, выдав эту тираду, быстро направилась к двери.

Она бесцельно пошла вниз по улице.

Было бы опрометчиво возвращаться в коттедж; миссис Паркер могла последовать за ней, продолжая уговоры. Люди такого сорта бросают тень на преданных читателей, что несправедливо; большинство из них деликатны, учтивы, вежливы и интеллигентны. В особенности мои читатели, самодовольно подумала Жаклин. По крайней мере, члены общества библиотекарей отличались честностью и скромностью. Их бюджет, как она знала по своему опыту, мог выдержать угощение любимого писателя только чаем и печеньем. Она напишет «Друзьям библиотек» завтра и примет их приглашение как расплату за свои плохие манеры. (Она покажет этой миссис Паркер.)

Прогулка охладила ее пыл, и к тому времени, когда Жаклин дошла до бара «Элит», она громко смеялась над своей злополучной стычкой с миссис Свенсон. «Она сослужила мне хорошую службу, подумала довольная Жаклин. Ненавижу, когда ко мне снисходят, но именно это я проделала с миссис Свенсон».

Хозяева бара «Элит» не стали к ней снисходить; они приветствовали ее как старого друга. Жаклин заняла кабинку в уединенном углу и заказала обед, абсолютно лишенный питательной ценности. Предвидя потребность что-либо почитать во время еды, Жаклин прихватила с собой несколько более или менее интересных писем, включая и письмо от своего сына. Она перечитывала его с материнской нежностью, проявление которой считала неуместным у писательницы, когда официант принес заказанный ею чизбургер с беконом делюкс.

— Вы, конечно, получаете массу писем, — заметил тот.

— Вы не представляете и половины ее, — сказала Жаклин, отодвинув конверты в сторону.

— Да? Я люблю получать письма, но ненавижу писать их. Думаю, вам нравится сочинять их, вы же писатель и все такое.

— Ф-ф, — двусмысленно фыркнула Жаклин с полным ртом.

— Да, — произнес официант, — вы, без сомнения, одна из известных особ. Все спрашивают, когда вы придете сюда.

Жаклин проглотила еду.

— Кто все?

— О, вы знаете. Те, кто не был здесь тогда вечером, хотят встретиться с вами.

— И увидеть мое представление? — ухмыльнулась Жаклин. — Я не составляю заранее расписание своих драк, Джим. Мистер Картер не вернулся, не так ли?

— Не он. Пара туристов спрашивала о вас этим утром.

— Туристов?

— Они забавно говорили, — объяснил Джим.

— На кого они были похожи?

Вопрос заставил Джима напрячь все свои способности к описанию. Единственной отличительной чертой, которую он смог вспомнить, была:

— Уши у одного из них. Они торчали.

Скудное описание укололо неприятной, знакомой подробностью. Уши были наиболее приметной чертой внешности некоего репортера, с которым Жаклин столкнулась во время недавнего рекламного бума. По крайней мере, она могла не сомневаться, что Брюнгильды не было среди этих туристов. Джим припомнил бы ее.

— Ты бы мог сделать мне большое одолжение, Джим, — сказала она. — Ты и другие, кто работает здесь. Если меня будут спрашивать, постарайтесь разузнать, кто они и откуда приехали.

— Конечно. Что-нибудь еще?

— Не сейчас. Спасибо.

Джим ушел неторопливым шагом, и Жаклин приступила к еде. Прикончив все, вплоть до последнего восхитительного жареного кусочка картошки, она заняла место у стойки бара.

Разговор с Берни, хозяином и барменом, просветил ее еще меньше, чем она надеялась.