У нее теперь было двадцать с чем-то страниц, приблизительно половина наброска. Теперь… Жаклин моргнула, глядя на хризантемы, расцветшие богатым цветом в цветочных ящиках по бокам дорожки. Их надо подвязать. А сорняки вырвать.

Она тряхнула головой. Нет, не это. Почта. Вот с чего она начнет.

К тому времени, когда Жаклин отперла висячий замок и вышла за ворота, в голове у нее более или менее прояснилось. Были некоторые причины, по которым она захотела получить почту помимо, конечно, всегда важного денежного вопроса.

Никого не оказалось за стойкой и никого — за что она вознесла благодарность Всевышнему — смотрящего телевизор. Жаклин позвенела колокольчиком. Ее нетерпение было вознаграждено: вместо Молли из двери, что вела в жилые комнаты хозяев, появился Том. На его красивом лице застыло хмурое выражение.

Когда он увидел Жаклин, то попытался, без особого успеха, принять радушный вид.

— Здравствуйте, миссис Кирби. У нас скопилось для вас порядочное количество почты. Молли хотела занести ее вам, но она сегодня неважно себя чувствует.

— Бедняжка. — Жаклин не сделала ни одного движения, чтобы забрать у Тома значительных размеров пачку. — Она показалась доктору? Не нужно скрипеть зубами и терпеть в течение трех месяцев; есть уколы и всякие там штучки.

Том уставился на нее.

— Как вы узнали? Прошло только несколько недель с тех пор, как…

— Дорогой мой! — Жаклин пропустила вопрос мимо ушей с легким, воздушным жестом. — Вы должны держать ее вдали от кухни. Я могу вспомнить случай, когда простой вид двух поджаренных яиц, глядящих на меня словно огромные, внушающие трепет желтые глаза, мог заставить мой желудок выворачиваться.

— Гм, вы правы. Говоря о еде, мне бы лучше вернуться на кухню самому. Вы присоединитесь к нам на ленч, миссис Кирби?

— Не уверена. Но я бы выпила с вами стаканчик вина, если вы настаиваете.

— Боюсь, что у меня нет времени.

— Мой дорогой молодой человек, куда ни посмотри, вблизи нет ни одного другого заказчика, за исключением, возможно, меня. Кроме того, я хочу поговорить с вами о неприятном происшествии прошлой ночью.

Она прилепилась к его руке, когда он старался протиснуться мимо нее. Том сдался.

— Хорошо. Дайте мне минуту, я хочу проверить, что на кухне все в порядке.

Он усадил ее за стол. Жаклин наблюдала, как он уходил — плечи развернуты, голова поднята, с улыбкой, которая не вызывала у нее доверия. Она старалась приручить его в течение нескольких дней, а он — Жаклин была в этом уверена — с такой же энергией избегал ее. Один — ноль в ее пользу.

Она начала сортировать почту. Старина Крис сделал так, как и обещал: там был чек из Англии. Вложенная в конверт записка сообщала, что он чудесно проводит время и надеется, что так же обстоят дела и у нее. В переводе это значило, что он не будет ей докучать, если она последует его примеру.

Некоторые другие письма переслала секретарь Криса. Вторая группа писем была отправлена Бутоном, а третья — ее издателем. Некоторые конверты несли на себе штампы местного почтового отделения; на нескольких не было ни штампа, ни марки. Очевидно, их передали лично.

На лице Жаклин появилось злое выражение, когда она мельком просмотрела последнюю группу. Приглашение от местного отделения общества «Женщины в искусстве и литературе», в котором они просят ее присоединиться к их организации (взнос в двадцать пять долларов) и объявляют о будущем собрании. «Пожалуйста, приготовьте краткую речь приблизительно на один час… Наши ограниченные финансовые возможности не дают нам права предложить вам гонорар, но некоторые наши члены были бы рады разделить с вами ленч после вашего выступления».