— Но он не оставил меня. Он вернулся. Не ради меня, конечно. В его послевоенные планы входила организация технической фирмы, а для этого ему нужны были деньги. Он даже был совершенно откровенен и, видимо, считал, что этим доставляет мне огромное счастье. Ведь любая пара, которая не может иметь ребенка… — Она прикрыла рот рукой.

— Но у вас был Том, — подтолкнул я ее.

— Том появился позже, слишком поздно, чтобы спасти нас. — Голос ее стал еще более проникновенным. — Слишком поздно, чтобы спасти моего мужа. Он трагически несчастный человек. Но в сердце моем нет к нему жалости…

В чем же был источник трудностей между ним и Томом?

— Фальшь, — сказала она тихо.

— Фальшь?

— Наверное, мне все следует вам рассказать, мистер Арчер. Так или иначе, но вы все равно об этом узнаете. Рано или поздно. Это может оказаться важным, особенно с точки зрения психологии.

— Том… приемный сын? — помог я ей.

Она медленно кивнула.

— Это должно остаться между нами, мистер Арчер. По крайней мере, сейчас я прошу вас не сообщать об этом ни одному человеку. Мы усыновили его в Лос-Анджелесе, сразу после отставки мужа, уже перед тем, как приехать сюда.

— Но он похож на вашего мужа!

— Конечно, ведь Ральф учел это, когда выбирал его. Он очень тщеславный человек, мистер Арчер. Он постыдился даже друзьям сообщить, что у нас не может быть собственных детей. В действительности же именно Ральф не может иметь детей. Я рассказала вам это, чтобы вы поняли, почему он с самого начала ведет себя так вызывающе. Желание его иметь собственного сына было настолько огромно, что иногда я действительно думала, будто Том его собственная плоть и кровь.

— Он не сказал об этом Тому?

— Нет. Ни он, ни я. Ральф не разрешал мне.

— Наверное, это было неправильное решение по отношению к Тому.

— Я говорила мужу об этом с самого начала. Он должен быть честен с Томом, иначе Том не будет честен с ним. — Голос ее слегка подрагивал. — Ну а какие последствия это повлекло за собой, вы уже знаете. Искалеченное детство Тома, разрушенная семья и теперь еще эта история.

— Да. Но мы все-таки найдем его и вернем вам. Главное, Том жив.

— Но вы же не сможете возвратить семье ее прежнюю целостность. Счастья в этом доме уже не будет.

— Это зависит от вас троих. Были случаи, когда залечивались’ и более глубокие раны, но, конечно, при квалифицированной помощи. Я не имею в виду «Проклятую лагуну» или помощь, оказываемую только Тому.

— Я знаю… Понимаете, я всегда была мучительно несчастлива, а мой муж совершенно не замечал этого. Многие годы. Это началось еще с Мидуэя. В этой кровопролитной битве погибло много людей, и Ральф винил тогда только себя, у него было ощущение, будто он потерял дюжину сыновей.

— Откуда вам это известно?

— Он тогда откровенно написал мне обо всем, как и принято между нормальными людьми. Он написал мне множество тягостных писем о наших будущих сыновьях. Я знаю точно, что это связано у него с погибшими в том бою, хотя сам он об этом никогда не говорил. А когда он обнаружил, что у него не может быть собственных детей, то решил усыновить Тома. Ну и… — Нервным движением она опустила руки на колени.

— Вы хотели продолжить, миссис Хиллман?

— Мне трудно судить об этом, ведь я не психолог, хотя однажды и пыталась изучать психологию. Я чувствовала, что Ральф старается жить, исходя из своих каких-то определенных фантазий и представлений относительно Тома.