Наблюдая, как Элеонора без особых усилий все больше очаровывает принца своим искрящимся смехом и остроумными ответами, Дэймон пытался подавить в себе муки ревности, которые сейчас испытывал. Однако ему не давал покоя внутренний голос, назойливо звенящий в голове. Он повторял: «Именно ты мог бы сопровождать Элеонору, добродушно подшучивая над ней и наслаждаясь легкой дружеской беседой, а не колючей напряженностью, которая сейчас стоит между вами».

Дойдя до конца здания, они остановились, чтобы посмотреть на выставку работ, выполненных из воска, а затем не спеша прошлись по оранжерее с редкими растениями и вечнозелеными кустарниками, а также взглянули на шумный зверинец, в котором помимо прочих обитателей были попугаи и обезьянки.

Дэймон заметил, что большую часть времени Элеонора, казалось, не обращала на него никакого внимания. Она взглянула на него лишь однажды, когда они проходили мимо фонтана, в котором плавали золотые рыбки.

Горькая усмешка скользнула по лицу виконта. Он вдруг представил себе, как Элеонора толкает в воду своего знатного поклонника, посмевшего похитить ее поцелуй. И когда Дэймон перехватил ее взгляд, он понял, что и у нее возникли похожие ассоциации.

В их глазах заиграли веселые искры от вымышленной курьезной ситуации, на какой-то миг, казалось, снова сблизив их.

Но Элеонора быстро подавила в себе это чувство и, отвернувшись от Дэймона, взяла Лаззару под руку.

Вскоре они вернулись к лавке часовщика, где принц увидел богато украшенный золотистый футляр для часов, привлекший его внимание. Пока его высочество договаривался с торговцем, Дэймон ждал, остановившись рядом с Элеонорой.

К его удивлению, она-таки нашла возможность отчитать его за то, что он сует свой нос в ее роман с принцем, хотя из-за оживленного шума, царившего здесь, практически не было слышно, что она говорит.

— Какая дерзость с вашей стороны, лорд Рексхэм, навязывать себя в качестве попутчика.

Дэймон, подняв бровь, взглянул на Элеонору, делая вид, что искренне удивлен.

— Как, вы разве не хотели, чтобы я вас сопровождал?

— Конечно же, нет. Ведь вы наверняка не задумали ничего хорошего.

— Да что же вас заставляет так думать? — как ни в чем не бывало, осведомился он.

Лицо Элеоноры исказилось от гнева.

— Да это написано в ваших глазах, которые пылают дьявольским огнем.

Дэймон старался сохранять невозмутимое выражение лица, хотя на самом деле действительно горел желанием немедленно открыть ей глаза на все пороки принца.

— Дорогая моя, вы причиняете мне боль. Неужели вы, и правда думаете, что я бы постарался встать между вами и вашим Ромео?

— Пожалуйста, будьте добры, не называйте его так! — тихо воскликнула Элеонора.

— Не буду, если вы настаиваете. Хотя в Италии он заработал себе это прозвище. Признаться, я никак не могу понять, что вы в нем нашли.

Было заметно, что Элеоноре стоит неимоверных усилий сохранять хладнокровие.

— Ну, во-первых, принц Лаззара полная противоположность вам во многих отношениях.

— Да, с этим трудно не согласиться, — сухо произнес Дэймон. — Ему нравятся модные наряды и безделушки, и еще всякая всячина. Деньги для него как вода, он сорит ими направо и налево.

Элеонора строго взглянула на него, воздержавшись от комментариев, возможно, потому, что увидела в его обвинительной речи долю правды.

— Меня удивляет, — продолжал Дэймон, — что вы позволили себе так слепо прельститься этой смазливой мордашкой. Хотя разве можно обвинять вас в этом, вы ведь всегда были идеалисткой.

— Вы намекаете на то, что я наивна?

— Возможно, и так.