— Ну что, духи? — начал Гольдин. — Служба медом кажется? А? И думаете, бляди, так и дальше будет? Как ротный вам пел? Гвоздь в грызло! Поняли, обмороки?

Сержант встал, подошел к Косте, тыча его пальцем в грудь:

— А ты, интеллигент вшивый, считаешь себя на особом положении? В стукачи заделался, козел трухлявый? Отвечай, когда сержант спрашивает!

— Что-то я не пойму о чем вы, товарищ сержант?

— Ах, ты не понимаешь? Может, так поймешь?

Гольдин резко ударил Костю в солнечное сплетение. Удар был неожиданным, и Костя не успел напрячь пресс. Боль перехватила дыхание, и он согнулся. Тут же ребром ладони Гольдин ударил по незащищенной шее. Костя охнул и упал на пол.

— Ты че делаешь? — подал голос Колян. — Очумел, что ли?

— Че? Че ты, балбес, вякнул?

— А ничего! За что бьешь?

— Да ты никак борзый, дущара?

Гольдин попытался ударить Колю, но тот, имеющий довольно богатый опыт деревенских кулачных боев, легко уклонился, не сходя с места.

— Вы че беспредельничаете? Нагрузить хотели? Грузите. А зазря бить нечего.

Почувствовав в Коляне скрытую угрозу своему дешевому авторитету, Гольдин решил сменить тактику.

— А ты, Горшков, ничего. Смекаешь, что к чему. Видать, не раз был бит.

— И бит был, и сам бил неслабо. Мне до фени все, когда заведусь.

— Ну-ну! А че за этого заступаешься? Он же стукач?

— Кто тебе такую ерунду сказал?

— Голь? Че ты с ним базаришь? — вступил в раз говор Кузя. — Он же сам напрашивается, так грузи его по полной.

— Слышал, Горшков? Сам напросился. Так что давай, душок, вали за косяками.

— За чем? — удивился Колян.

— Ты че, в натуре, с луны свалился? Дряни никогда не курил?

— А на что она мне?

— Вот балбес. Про анашу слышал?

— Слышал.

— Так вот. Забивается анаша в косяк и курится. Понял, придурок? За столовой махнешь через забор, дальше пойдешь прямо, у моста свернешь к реке. Там в бараках таджики живут. У них и возьмешь дряни — два косяка.

— А бабки?

— Какие бабки, дурак?

— Че они мне, так дадут, что ли?

— А вот это нас не колышет. Как хочешь и на что хочешь бери. И чтобы через час был тут. Придешь пустой — не взыщи.

— Да по пути пузырь водяры возьми, — озадачил Коляна Смага.

— Въезжаешь? Сделаешь все как надо, дальше по-другому будем базарить. Не сделаешь — кранты и тебе, и твоему дружку. Въехал? Давай вали. Время пошло.

— Ладно, принесу че надо, только это, его, — Колян показал на Костю, который начал приходить в себя, — не трогайте, не надо.

— Какой базар!

Николай повернулся и вышел из туалетной комнаты. Как только он ушел, Гольдин вернулся к разговору с Костей, который только отдышался от коварного удара.

— Ну так че, душок? Теперь понял, что я хотел сказать? Молчишь? Ну так запоминай. С этого дня лично ты ежедневно будешь чистить обувь, подшивать подворотнички, стирать и гладить форму мне и моим друзьям. И делать это будешь втихаря, чтобы не дай бог тебя не засекло офицерье. Ну а если стуканешь кому, тогда не взыщи. Тебе кранты. Домой на коляске увезут в лучшем случае. Понял, интеллигент? — Обувь, говоришь, чистить? — поднимаясь, переспросил Костя. — Добро.

Он встал и вдруг, схватив сержанта за плечи, дернул на себя, нанося головой удар в лицо.