Сифоров взял за спинку свободный стул, перенес его на середину кабинета и уселся лицом к «объекту»; мы с Мариной устроились в стороне, ближе к массивному письменному столу, сработанному в мебельной традиции середины XIX века и, по сути, главному украшению кабинета.

Сифоров повел допрос:

— Имя? Фамилия? Отчество? Род занятий?

Парнишка скривил разбитые губы.

— Кому это нужно? — глухо произнес он.

— Отвечайте не поставленные вопросы! — рявкнул капитан: не слишком-то он обходителен.

— Катись ты!..

Сифоров подался вперед, вытянув руку, ухватил парня за воротник. Я ожидал вспышки показной ярости, но капитан продолжил почти дружелюбным тоном, что не совсем соответствовало напору, с которым он начал.

— Ты что же думаешь, — ласково спросил Сифоров парнишку, — я с тобой тут в бирюльки буду играть? На тебе три убийства висят, — (ого, уже ТРИ!), — на вышку тянет без вопросов. И я обещаю, что лично позабочусь о том, чтобы ты ее получил. И пересмотров, отсрочек не жди: не будет ни пересмотров, ни отсрочек. Так что самым разумным на твоем месте будет раскаяться и помогать следствию, то есть отвечать на все мои вопросы прямо и без утайки, понятно?

Парень промолчал.

— Понял, я спрашиваю?!

— Нихт ферштеен, моя твоя не понимай, начальник, — оскалился парень и тут же получил по зубам от Сифорова.

Голова его мотнулась, от разбитых губ по подбородку покатились новые ярко-алые капли.

Я старался выглядеть равнодушным, но парня мне теперь было по-настоящему жаль. Видно, никто в этой компании никогда не слыхал о правах человека. Неудивительно в нашито бесцеремонно-вольные времена. И не посоветуешь здесь им ничего: Сифорову виднее, КАК вести себя в подобных ситуациях.

— Будешь теперь отвечать? Будешь?

Я перехватил взгляд одного из бойцов невидимого фронта, того, что стоял правее кресла. Взгляд этот не выражал ничего, кроме скуки. Скучно ему, видите ли. Ну-ну, скучай себе дальше…

— Вы не имеете права так со мной обращаться, — раздельно произнес парнишка. — Я гражданин Российской Федерации, я защищен Конституцией Российской Федерации. Я знаю закон. Вы не имеете права…

— Сейчас я покажу тебе свои права! — взъярился Сифоров или умело сымитировал, что взъярился. — Сейчас ты у меня увидишь…

— Перестаньте, — вмешалась Марина. — Ваши методы в данном случае ничего не дадут. В конце концов, он легко может вам соврать.

— Пусть только попробует: я так же легко могу проверить. Хотя ладно. Что вы предлагаете? — опустив руки, Сифоров отступил от допрашиваемого, с интересом взглянул на Марину.

— А зачем я здесь? — прищурилась Марина.

— Не рано? — усомнился Сифоров.

— Самое время.

— Тогда прошу, — Сифоров сделал рукой широкий приглашающий жест.

— Через минуту вернусь.

Марина вышла и действительно через минуту вернулась, принесла с собой блестящий металлический чемоданчик, очень похожий на те, которые показывают в гангстерских боевиках в качестве емкости для переноса героина или не указанной в налоговой декларации наличности.

— Буду вам признательна, — обратилась Марина к Сифорову, — если вы принесете из гостиной один из тех столиков.

Капитан ФСК Сифоров счел ниже своего достоинства таскать какие-то там столики, поэтому он со значением взглянул на бойцов, и тот, что стоял по правую руку от парнишки, послушно затопал в гостиную.

Столик поставили слева от «объекта»; тот наблюдал наши приготовления без страха, а с каким-то даже гордым презрением, чуть выпятив нижнюю распухшую губу.