— Черт побери, зачем тебе умирать?

— Я хочу умереть, так как по вашей вине мне придется расстаться с матерью, и вдали от нее тоска быстро убьет меня. Я хочу умереть, так как надеюсь, что вы пожалеете о том, что свели в могилу невинного ребенка, и память о нем так тронет ваше сердце, что вы исполните свой долг и вернете матушке ее честь, чтобы она больше не плакала, а люди из Мези больше не издевались над ней. Словом, если вы так и не сжалитесь над матушкой, я хочу умереть, чтобы быть поближе к Боженьке; тогда я смогу просить его позаботиться о ней и наказать того, кто сделал ее несчастной!.. Вот видите, господин Ален, я хорошо все обдумал, прежде чем на это решиться: я не сошел с ума и я не в бреду.

— Думаешь, я позволю тебе умереть? — вскричал Ален. Мальчик, не говоря ни слова, указал на море. Охотник посмотрел в указанном направлении.

Он забыл о приливе.

Содрогнувшись, Монпле убедился, что вода стремительно прибывает, как это бывает в дни равноденствия. Настала его очередь уговаривать ребенка.

— Жан Мари, — сказал Ален, — не делай глупостей! Я прошу тебя по-хорошему, малыш: поспешим к лодке, нельзя терять ни секунды… Видишь, чтобы до нее добраться, мне придется идти по пояс в воде.

Лицо мальчика на миг озарилось торжествующей радостью.

— А! Я же говорил, что смерть сына принесет матушке пользу! — воскликнул юнга. — Вы уже дрожите при мысли, что моя душа после смерти не оставит вас в покое.

— Черт побери! Ты пойдешь или нет, в конце концов? — вскричал молодой охотник, теряя терпение.

— Нет, я никуда не пойду, — отвечал мальчик. — Идите один, а я останусь здесь. Я хочу умереть, и я умру! Я верну вам жизнь, которую вы спасли ценой счастья моей матушки; я не увижу больше ее слез и не услышу, как жители деревни поносят ее последними словами.

Ален увидел, что мальчик дошел до исступления, и понял, что ему не удастся его убедить. Улучив минуту, когда Жан Мари отвернулся, чтобы посмотреть в сторону Мези, он бросился к ребенку, собираясь схватить его и насильно отнести в лодку.

Однако мальчик пригнулся, выскользнул из рук Алена и бросился бежать; тот помчался за беглецом. Молодой охотник был ловким и крепким, и все же он не мог угнаться за мальчиком, которым, казалось, движет сверхъестественная сила.

Бешеная погоня продолжалась минут семь-восемь.

Запыхавшись, Ален остановился первым и посмотрел на море.

Вода продолжала подниматься с устрашающей силой и быстротой.

Ширина отмели уже не превышала ста шагов.

Встревоженный молодой человек окликнул Жана Мари.

Увидев, что Монпле перестал его преследовать, мальчик тоже остановился. Он сделал несколько шагов, словно собираясь устремиться навстречу

волнам, а затем сел на камень, в то же время продолжая следить за малейшими движениями охотника.

— Жан Мари, — сказал Ален, — когда же ты образумишься? Послушай, я умоляю тебя, давай поспешим, у нас осталось мало времени, чтобы вернуться в лодку.

Юнга покачал головой.

— Нет, — отвечал он, — уходите и оставьте меня одного. Я не знаю, что такое смерть, больно это или нет, но я так мучился всю эту неделю, что хуже мне уже не будет… Смерть! Я не боюсь ее, ведь я уверен, что она принесет матушке утешение и спасение, а зная это, можно умереть спокойно!

Ален почувствовал, что он не может устоять перед столь сильной любовью сына к матери.

Лед его сердца начал понемногу оттаивать, затаенная любовь, которую он все еще испытывал по отношению к вдове, ожила в нем, стараясь взять верх над жалкими доводами самолюбия.

Охотник направился к Жану Мари.