— Попробуйте! — Антон засмеялся, взял расческу и принялся старательно перед зеркалом укладывать челку.

— В кино его затянем? Антон пожал плечами.

Звонок раздался оглушительный. «Ну и утречко», — обреченно вздохнул Гена и пошел открывать. На лестничной площадке стояла Надя.

— Привет! — Она почему-то недоверчиво смотрела на Гену, а у того внутри просто все замерло. Сейчас опять что-нибудь будет! Не могло же как-нибудь иначе развиваться это странное утро. Но Надя сказала просто:

— Привет!

У Гены было такое впечатление, как будто она его зачем-то разглядывает.

— Ты проходи…

— Я на минутку…

— Нет, проходи… Слушай, это ты все придумала?

— Что я придумала? — испуганно спросила Надя. — Кто сказал?

— Весь двор говорит. Все говорят.

— Как? — упавшим голосом проговорила Надя. — Уже весь двор?

— Ну да, так и говорят — Надя придумала свои олимпийские!

— Ах, олимпийские! — очень обрадовалась Надя. — Ну, конечно, я, ну, и Лена еще, и Капитончик, и Филимонов тоже…

— И молчите?!

— Да что ты! — Надя всплеснула руками. — Ты только подумай: где нам их проводить? У нас спортплощадка маленькая! Надо на стадион идти, директора упрашивать, а как тут без твоего авторитета обойдешься? Только ты…

— А что? Это мысль! Я сейчас на тренировку, вот вместе и зайдем…

— Конечно! — беспечно согласилась Надя. — Только сначала в кино. Надо же отдохнуть. Ты же живой человек, тебе отдыхать тоже надо! Там внизу Лена и Филимонов дожидаются…

— Культпоход, значит… Ну, ладно, нам по пути. — Гена сунул Наде в руки шест. — Подожди меня тут…

Шест загородил лестничную площадку, как шлагбаум.

— Что такое? — женским голосом сказал сосед Иван Иванович, владелец новой «Волги», спускаясь сверху с мотком тонкого шланга. — Не пройдешь… Нигде не пройдешь!

Надя подняла шест, и Иван Иванович, пыхтя, как паровоз, прошагал мимо, прогудев снизу что-то похожее на «у-у-у…»

Остап сидел в углу двора на камне и рассматривал два бамбуковых колена от пятиколенной удочки — из них, пожалуй, вполне может получиться шест. После утреннего похода в магазин Гена всегда теперь здоровался с ними, как с приятелями, а вчера вечером пообещал показать, как полагается прыгать. Оставалось только изобрести шест, который подходил бы им с Женькой по росту.

Недалеко от Остапа на скамейке Леня Толкалин возился со своим киноаппаратом, потом куда-то исчез, но скоро появился с кипой газет под мышкой.

— Топай сюда! — сказал он Остапу. — Давай поскорей…

Остап подошел.

— Вот, — сказал Леня. — Видал? — и развернул одну газету.

Остап присмотрелся — на снимке был изображен какой-то высокий человек, а рядом с ним…

— Ларионов! — обрадованно воскликнул Остап.

— Тише ты, чего кричишь! Автограф хочешь?

— Какой автограф?

— Ну, хочешь, чтобы на этой газете сам Ларионов тебе на память расписался? Смотри, через пару лет этому автографу цены не будет! Ты ему протянешь газету, — терпеливо объяснял Леня, — и скажешь одно только слово: автограф! Понял? А все остальное он сам сделает… Сообразил?

— Сообразил…

— Ну, и других своих пацанов волоки.