Свой двор стал похож на чужой — столько набежало ребят из соседних дворов, наверное, со всего квартала. Над зрителями уже взлетали кепи, тюбетейки, панамы, платки с козырьками. После каждого подкидывания поднималась кутерьма — с воплями и хохотом зрители разыскивали свои головные уборы, потом оживленно менялись. Девчонки сидели в кепках, мальчишки в соломенных шляпках с соломенными цветочками…

— Скорее, Гена, — крикнула Надя. — Из-за тебя все задерживается.

Возле судейского стола выстроились шестовики — Филимонов, Гусь, мальчик из соседнего двора, которого все называли Мишей, какие-то еще мальчишки. Гена пристроился к ним.

Ребята поочередно штурмовали высоту. Первым разбегался Гусь. Прыжок — планка сбита. Еще прыжок — сбита опять. В третий раз Гусь взял высоту! По просьбе Филимонова планку установили выше. Разбег — высота взята. Болельщики загудели. Миша пошел на ту же высоту, что и Филимонов. И взял! Раздались вопли: «Мы говорили!», «А они говорили — чемпион у них живет!», «Миша, бери выше!». «Ура!» — вопили соседи.

— Гена! — орали свои. — Бери выше Миши! Гена не подкачай! Дай фору, Гена!

Усмехнувшись — тоже мне, Миша! — Гена разбежался… И — не взял.

— Поднимите планку! — крикнул он в отчаянной тишине. Планку подняли. Гена закусил губу и помчался.

И снова — неудача.

— Гена! Гена! Генка! Геночка-а-а!..

Глаза Гены как будто туманом закрыло. Третья попытка!

— Не взял! — завопил Миша. Растерянно переглянулись судьи. Обидно засвистели зрители.

Яростно кричал им что-то Ларионов. Прыгал, тряся кулаками, Ванюша, готовый выбросить из-за стола самым жестоким приемом Надю, лицо которой не выражало ничего, кроме холодности, — буквально пять минут назад Ванюша узнал, что Ларионова специально зазнавали, специально отвлекали… Шум стих. И тут произошло неожиданное.

— Случайность! — крикнул Ларионов. — Я требую четвертой попытки!

— Это почему же четвертой? — спросил пренебрежительно герой дня Филимонов. — Ты кто такой, чтобы четвертую?

— Я Ларионов! — вызывающе ответил Гена. — Ларионов!!

Стало совсем тихо. Пошептавшись о чем-то с судьями, Надя поднялась.

— За требование четвертой попытки, зазнайство и… — Голос ее потонул в криках, топоте и свисте. Надя взяла рупор, сделанный из ватмана, и крикнула:

— Ларионова дисквалифицировать!

— Ну и не надо! — закричал Ларионов всему стадиону. — Не надо! И не буду прыгать, никогда не буду! Станете просить — все равно не стану!

Под дружное улюлюканье соседей Гена, спотыкаясь, уходил со спортивной площадки. За ним помчался Ванюша, оглядываясь и грозя судьям крепким своим кулаком.

Остап вышел на балкон, пролез Между лестницей и стеной на половину Ларионовых и заглянул в открытую дверь. Гена ничком лежал на кровати, а над ним стоял, потрясая кулаками, Ванюша и говорил:

— Я им всем головы поотрываю! Вот! Я не посмотрю, что они девчонки! Я Капитончика пополам переломаю!

Остап вежливо остановился и тихо оказал:

— Не ругайся. Они же его лечили!

Ванюша вытаращил гневные индийские глаза и спросил:

— Это что еще за явление? Гена сел, вытер щеки.