Насытившись, Гурам велел оставить ее у себя. А в Москву срочно направил своих гонцов по двум адресам. Им следовало узнать про убитого старика, о котором Лариса говорила Мкртычу, и о ее исчезнувшем муже, негодяе Вадиме Богданове. С ним-то у Гурама состоится другой уже разговор, как только его отыщут Из-под земли достанут Так Гурама еще никто не смел «кинуть»'

А ведь их договор казался простым и безопасным, обычным семейным делом, как представил все Вадим. Гурам давал двоих своих людей, которые должны были провести несколько примитивных операций, никого не тронув даже пальцем, и держать язык за зубами Вадим гарантировал полнейшую опять-таки безопасность, что, собственно и подвигло Гурама поручить это дело племянникам…

Гурам знал Богданова. Их познакомили еще год назад в фойе театра, возле буфета, в антракте. Вадим открывал новую фирму и хотел иметь соответствующую охрану и поддержку. Дело его пахло миллиардами, поэтому Гурам и согласился встретиться. Посредником у них был известный коллекционер Виталий Бай, долго проживавший за границей и хорошо усвоивший порядки, — это скоро понял Гурам. Понял также, что с Баем можно иметь дела. Как и с его подопечными, разумеется.

Словом, и это последнее дело, с Вадимом обговоренное, не являлось каким-то исключением. Гурам даже не стал говорить на эту тему с Баем — доверял Вадиму, поскольку тот за все время ни разу не подвел его и не обманул. Да и гонорар был вполне подходящим. Вот и накололся на собственной доверчивости, черт бы их всех забрал!

Нет, но каков подонок-то! Собственную жену не пожалел, такую красавицу подсунул! Туману напустил такого, что даже сверхпредусмотрительный и осторожный Мкртыч поверил, а его провести трудно, невозможно: четыре судимости, полный срок и сосчитать невозможно, настоящий «авторитет», человека насквозь, будто рентгеном, просвечивает. А ведь и он дал маху. Оттого, видно, теперь и злился.

Или ему тоже эта женщина приглянулась? Губа не дура…

Наконец раздались долгожданные звонки. Гонцы стали докладывать, и от каждой новой вести Гураму казалось, что он сходит с ума от гнева, от собственной своей беспомощности что-либо изменить.

Старика действительно убили и ограбили, а в квартире его сейчас наверняка находится милицейская засада. У Богданова гораздо хуже: самого, естественно, нет нигде— ни дома ни на фирме в Чертанове. Но самая страшная беда заключалась в том, что по сведениям, собранным по крохам во дворе дома на Комсомольском проспекте, ночью в квартире Вадима была стрельба, а под утро менты увезли из двора труп одного из налетчиков. Все сходилось к тому, что полностью завалились племянники.

Уяснив себе все до самого конца, Гурам впал в буйство. Сокрушил старинную и очень дорогую китайскую фарфоровую вазу, украшавшую лестницу на второй этаж, разбил вдребезги красивый телефонный аппарат. Только Мкртыч и смог его утихомирить Сказал: иди, иди к этой суке! Это она мальчишек в Москву послала! Она в нашей беде виновата! Иди и скинь свой стресс! Вот такое слово сказал…

Гурам не пошел, нет, он ворвался в комнату, где заперли Ларису. Накинувшись на нее, словно дикий зверь, он разодрал на ней всю одежду и стал ее жестоко избивать, эту поганую тварь, ставшую причиной его горя. Бил до тех пор, пока она не задохнулась от собственного крика. И только после этого ринулся яростно насиловать ее, вбивая в нее всю свою животную злобу…

А потом брезгливо отпихнул от себя и, поднимаясь, позвал Мкртыча. Сказал, что отдает женщину им, но они должны оставить ее живой, чтобы показать мужу, когда тот будет пойман и привезен сюда для вынесения приговора.

Теперь же, раздумывая и понимая, что зря ослепила его злоба, когда узнал, что убили менты племянника, а другого наверняка повязали. И неизвестно, кто из них остался живым, и сможет ли один противостоять этим гадам и не развязать язык… А тут еще эта сука, от которой больше не будет никакой пользы, но одна опасность.