А тут и время снова звонить подошло.

Александра Ивановна Романова, вероятно уже детально обсудившая с Меркуловым все аспекты предыдущих деяний

Грязнова с Турецким, не стала вы — азывать им свое недовольство, а с ходу взяла быка за рога

— Это Славкина, шо ли, идея насчет Никиты Емелья-ненко? Ага? Поддерживаю. Хоть одна, слава те, Господи, разумная мысль нашлась в ваших, хлопцы, извиняйте, дурьих башках. И потому поступаем так. Никита мной уже упрежден. Дмитрии, — это она имела в виду Меркулова, — умчался на службу и передаст тебе, Саня, с Емельяненкой ордер на проведение опермероприятий — обыск, задержание и так далее. Ждите Никиту с его хлопцами и оперативно-следственной бригадой возле поста ГАИ у съезда с кольца на Щелково. Но без него— ни шагу, ни-ни. Хоть одна среди вас толковая голова будет. Считайте это нашим с Костей приказом. А то я вас знаю, все норовите поперек батьки в пекло носы засунуть! Никиту назначаем старшим в операции, его слово для всех — закон. Не прокурорское это дело — оперативной работой заниматься. Не повторяю. И скажи еще своему дружку-приятелю: ежели чего случится, шкуру спущу и отыму лицензию. Закрою его лавочку, ко всем чертям, понял?

Ого! «Дружки-приятели» лишь переглянулись: кажется, Шурочку тоже понесло. Пора кончать беседу.

— И за этого, Ашота — да? — вы мне тоже головами отвечаете! — гремела Романова. — Ну зачем вы его с собой потащили? Неужели не понятно, это ж единственный теперь свидетель, от которого ко всей этой банде ниточка тянется! Второго-то у вас уже нету! Глаз с него не спускать!..

Ну уж это последнее они и сами отлично понимали. Шурочка могла бы и не переживать. К тому же не время сейчас было объяснять ей, что, не будь с ними Ашота, они бы еще целый день потратили на выяснение, куда могли увезти заложницу. Впрочем, Романова наверняка и сама все понимала, а ворчала оттого, что была заведена уже неудачами и просчетами, которых не должно было быть, если бы они предварительно посоветовались, а не сунулись в квартиру очертя голову

— Все, хлопцы, — как-то гулко, будто труба иерихонская, выдохнула остатки гнева Романова. — Ни пуха вам… Но без Никитки никуда. Знает он, оказывается, этого вашего Гурама, понятно? И давно зуб на него имеет

Послышались короткие гудки отбоя, и Саша отключил телефон.

Предупреждение Шурочки вообще-то пришлось как нельзя кстати. Оно снимало целый ряд чисто тактических проблем, связанных с действиями оперативной группы. В доме Гурама их могло ожидать все что угодно, включая вооруженное сопротивление. И без соответствующей высокопрофессиональной поддержки ребят— спецназовцев или омоновцев, как их ни называй, — им двоим, поскольку Акимову так и так придется сторожить Ашота, делать там было бы просто нечего. Их задавили бы как котят, и концов не — найти. Молодцы начальники, оперативно и, главное, в высшей степени грамотно вопрос решили, а ведь нынче, как было замечено Сашей несколько раньше, — суббота. Всеобщий выходной. Но — не для всех.

Никому никого ждать не пришлось. К гаишной будке, где припарковался акимовский «жигуль», буквально спустя минуту подкатила вереница машин, возглавляемая бело-голубым полицейским «фордом» с мигалками на крыше. За Емельяненко двигался закрытый микроавтобус, а следом крытый «газон», полный ребят в камуфляже. Основательная получилась группа.

Турецкий перешел в автомобиль Емельяненко, и машины, быстро набирая скорость, понеслись в сторону Щелкова.

Саше в принципе доводилось встречаться с Никитой, и представлять их друг другу не было никакой надобности. Поэтому они просто пожали друг другу руки, причем Турецкий, похвалявшийся крепостью своего рукопожатия, отметил не без зависти железную жесткость ладони сухощавого и, видно, отменно тренированного полковника, а тот гостеприимно подвинулся на заднем сиденье, освобождая рядом с собой место для «генерального важняка».